Ему не составит труда получить подделку, но изготовители фальшивок проявляли большую солидарность, чем лжесвидетели. Если его предадут, и пойдут слухи о том, что он пытался обмануть вдову своего брата, его репутация серьезно пострадает. И все же он рискнет.
Кроме того, нужно что-то сделать с этим своенравным шотландцем. Все знали, что рабы должны знать свое место, и это место — не рядом с одинокой молодой женщиной и ее детьми.
Роберт был искренне убежден в этом. Он также считал, что Йэн Сазерлерд — опасный человек и увлечен своей хозяйкой. Он не верил, что Фэнси ответит ему взаимностью, но сама возможность этого приводила его в ярость. Фэнси постоянно отвергала любые его попытки ухаживать за ней. Ему была невыносима мысль, что она может проявить благосклонность к человеку, который не вправе распоряжаться даже самим собой.
Он должен позаботиться, чтобы между ними ничего не произошло. Роберт заставит Фэнси принять его помощь и избавит ее от общества шотландца.
Потом он займется и самим Сазерлендом. Никто не мог безнаказанно оскорблять его, тем более презренный каторжник. Роберт знал, как усмирять рабов.
Роберт налил еще виски и залпом осушил бокал. Он начнет приводить свой план в действие — сначала поговорит с англиканским священником, потом с властями графства. Он заставит их усомниться в безопасности своей невестки.
Через несколько дней Фэнси поймет, что лучший выход для нее — продать ему шотландца. Потом он убедит ее переехать в его дом. Возможно, при удачном стечении обстоятельств ему не придется прибегнуть к фальшивому завещанию.
Роберт улыбнулся, смакуя мысль о том, что, как только шотландец окажется в Марш-Энде, он научит его уважать своего господина.
* * *
Нескончаемая работа должна была заставить дни лететь быстрее, но каждая секунда казалась Йэну вечностью.
Он написал письма в Шотландию и отвез их в Честертон два дня спустя после отплытия «Елизаветы». На этот раз он поехал один. Его сопровождало лишь доверие Фэнси. И эта поездка напоминала поездку в ад.
Избегая разговоров с кем бы то ни было, он отправил письма и сразу уехал, ненадолго остановившись в порту. «Елизаветы» не было видно, на ее месте раскачивалась на якоре другая шхуна. Йэн не стал заходить в таверну, опасаясь, что поддастся искушению нарушить обещание, данное Фэнси.
Его сердце разрывалось на части. Как он сможет прожить год здесь, изнывая от тревоги за Кэти? Его энергичная натура требовала активных действий, розысков. Он понимал, что несколько писем не помогут ему найти сестру, тем более что его друзья, которым они были адресованы, скорее всего, погибли. Кроме того, письма вообще могли не попасть в Шотландию.
Работа до изнеможения помогала ему хоть немного забыться, как и часы, которые он проводил, тренируя лошадей. Вечерние занятия чтением тоже помогали отвлечься, хотя Йэн и понимал, что они еще сильнее сближают его с Фэнси.
Вчера Йэна воодушевило появление на ферме юноши по имени Тимоти Уоллес, который со своим отцом приходил на похороны Джона Марша. Это был привлекательный молодой человек с открытым лицом и умным проницательным взглядом. Фэнси сказала, что его называют Маленький Тим, потому что его отца тоже зовут Тим Уоллес.
Юноша сообщил, что они с отцом закончили посадку кукурузы и табака на своих полях, поэтому, если миссис Марш нужны лишние руки, он с удовольствием поможет.
— Вы уверены? — спросила Фэнси. — Но Роберт…
— Никто не смеет указывать Уоллесам, — гордо ответил юноша, не сводя глаз с Фортуны, стоящей на крыльце.
Позже Фэнси рассказала Йэну, что отец Тима сам был работником-иммигрантом, и с тех пор никогда никому не подчиняется. «Если ему сказать сделать одно, он сделает прямо противоположное», — добавила она.
Итак, молодой Уоллес остался на ферме. Прошло два дня, но он и не собирался уходить. Йэн подумал, что, если дела так пойдут и дальше, они смогут обработать поле и починить забор, а сам Йэн сможет больше времени уделять подготовке трехлеток к осенним скачкам. Он отчетливо понимал, какое значение победа на скачках будет иметь для репутации конюшни миссис Марш.
Тогда Фэнси не сможет упрекнуть его в том, что он не сдержал обещание. Он обеспечит ее всем, чем сможет, на следующий год. А в конце года у Фэнси будет процветающая ферма и знаменитые лошади, а у Йэна — чистая совесть. Он поможет ей нанять толкового управляющего и наездника для лошадей, а также работника в поле. Потом он уедет.
Оставалось только молиться, чтобы к тому времени не стало слишком поздно искать Кэти.
Несмотря на то, что летние дни были длинные, Йэн приехал на ферму затемно. Он увидел свет в доме и вдруг обрадовался этому. Он знал, что в доме ждут его и что ему будут рады.
Тяжело было признать, что в этом маленьком непритязательном доме был уют, которого недоставало Бринеру — его родовому замку, внушающему трепет и овеянному легендами. Однако в Бринере жила теплота семейных воспоминаний. Йэн помнил мягкую улыбку матери и лицо отца, гордящегося его успехами, дружеское подшучивание Патрика и Дерека над своим ученым братом. Он вспомнил поздние возвращения домой, когда Кэти выбегала ему навстречу и бросалась в его объятия.
Все это ушло безвозвратно, и ничто не могло заменить то счастливое время. И никогда не сможет.
Подъехав прямо к конюшне, Йэн отвел Принца в стойло и не спеша начал его чистить. Потом он напоил жеребца. Он знал, что Фэнси, должно быть, ждет его появления, но не был готов встретиться с ней. Сегодня он окончательно решил остаться здесь на год, и ему тяжело далось это решение.
Он услышал, как открылась дверь конюшни, и, даже не поднимая взгляда, почувствовал, что она подошла совсем близко и встала по другую сторону стойла. Легкий аромат цветов, нежный и волнующий, сопровождал ее.
— Мне очень жаль, — мягко сказала она. Он продолжал ритмично водить щеткой по шее Принца.
— Жаль чего?
— Вы опоздали на тот корабль.
—Да.
Несколько минут прошли в молчании. Затем, подойдя к жеребцу с другой стороны, она тоже положила руку на шею Принца.
— Принц был любимцем Джона, — произнесла она.
— Я его понимаю. В Шотландии у нас были лошади, которые могли скакать целый день без передышки, но ни одна из них не развивала такой скорости. — Йэн говорил первое, что приходило в голову, чтобы заполнить пустоту в своем сердце.
— Я не знала, вернетесь ли вы, — сказала Фэнси.
— Нет, знали, — с горечью возразил он. Последовала еще одна пауза.
— Да, — призналась она. — Я хотела сказать, что не была уверена, что хочу вашего возвращения.
Он не собирался уточнять, что она имеет в виду. Возможно, просто выражает тревогу за его сестру. А возможно, Фэнси боялась его присутствия так же, как он ее.
