Ознакомительная версия.
В обычных обстоятельствах Милисент была бы польщена и взволнована встречей с королем, не пребывай она в постоянной панике, по мере того, как день венчания неумолимо приближался. И то, что отец еще не приехал и даже не прислал гонца с извещением о прибытии, отнюдь не способствовало ее спокойствию.
Милисент опасалась, что он так и не покажется: самый легкий способ избежать выполнения их уговора. Он дал ей месяц срока, дал неохотно, но в полной уверенности, что за это время дочь изменит мнение о Вулфрике. Вряд ли он захочет рисковать и, рассудив, что родители жениха обо всем позаботятся, останется дома. В конце концов цель будет достигнута, а разве не это — горячее желание окружающих? Всех, кроме невесты и… жениха.
Правда, насчет жениха еще не ясно. Если он так не выносит Милисент, почему едва не овладел ею, да еще в родительской спальне? А если бы он добился своего? Это уж наверняка положило бы конец попыткам Милисент уклониться от этого союза. И Вулфрик не хуже ее знал это, хотя до того вел себя так, будто не смирился с волей родителей. Возможно, он и сейчас желал бы, чтобы свадьба не состоялась, хотя было очевидно, что больше не ожидает чуда, которое могло бы предотвратить неминуемое. Впрочем, мужу, несчастному в браке, ничто не помешает искать любви и счастья на стороне. Жена же должна вести себя безупречно, если не хочет быть убитой в приступе ревнивой ярости или провести остаток дней в башне под замком. У женщины просто нет выбора. Не то что у мужчины. Еще одна причина сетовать на судьбу, давшую ей при рождении презренное женское тело.
Приезд Иоанна снова напомнил Милисент об этом. И хуже всего то, что Джоан, наблюдая, как кавалькада проезжает под поднятой решеткой, заметила:
— Послушай, сестра, присутствие короля означает, что свадьба обязательно должна состояться. Ведь он приехал сюда, чтобы стать свидетелем заключения этого союза. Как ты можешь объяснить свой отказ, чтобы не опозорить обе семьи и не сделать нас посмешищем всего королевства?
Хватит ли у Милисент духу так поступить с отцом или леди Энн, которая столь сердечно к ней отнеслась? Но каков выход? Прожить жизнь с чудовищем? Смириться с тем, что ее молодость, смех и задор навсегда погасит человек, которому доставляет удовольствие терзать более слабых? Нет, невозможно! Должен быть способ избавиться от тяжелых железных оков, приготовленных для нее.
Этим вечером перед ужином Милисент была официально представлена королевской чете. Джоан сама проследила за тем, чтобы сестра была одета, как подобает столь торжественному случаю. Блио и накидка из богатого темно-синего бархата стесняли движения и казались такими же тяжелыми, как давившая на плечи тоска. Однако сама королева похвалили красоту сестер, что порадовало и восхитило Джоан.
Королева была поразительно хороша. По стране давно ходили слухи, что красота этой женщины несравненна. Оказалось, люди не лгали, и теперь присутствующие с изумлением взирали на ее величество, не веря собственным глазам, потрясенные ослепительной прелестью. Даже Милисент, придававшая мало значения внешности, не сводила с нее взгляда. Но и король произвел на нее немалое впечатление.
Для человека средних лет Иоанн все еще был привлекателен и при желании умел очаровать любого, а улыбка словно освещала зал. Трудно поверить, что он успел нажить столько врагов, что едва ли не половина всего королевства дружно его ненавидела. В число его недругов не входили женщины, что было неудивительно. Оставалось гадать, по-прежнему ли Иоанн, как в юности, волочится за каждой юбкой или теперь, женившись на столь обольстительной даме, остепенился.
К сожалению, Милисент выпало на долю на собственном опыте обнаружить правду, когда поздно вечером один из слуг короля явился, чтобы привести невесту пред очи повелителя. И хотя монарх имел право без всяких объяснений позвать к себе любого подданного, слуга предупредил, что его величество желает поздравить невесту со столь блестящим браком. Поскольку Милисент придерживалась по этому поводу иного мнения, то, разумеется, ее настроение никак нельзя было назвать безоблачным. Джоан, узнав, куда она идет, предупредила сестру, чтобы та по крайней мере старалась быть вежливой и помнила: присутствие Иоанна в замке означает, что он одобряет этот брак. Впрочем, его разрешения и не требовалось, поскольку Найджел как-то упоминал, что сам король Ричард благословил обрученных. Милисент и не собиралась изливать свои горести этому могущественному человеку со скандальными связями. Всем известно, что он из тех, кто ничего не делает просто так и не поможет никому, если не собирается получить от этого выгоду. Даже те, кто не жил при дворе и не участвовал в королевских интригах, это знали.
А вот королева… Может, признаться ей? Изабелла молода и, кажется, не спесива. Если кто-то и поймет ее нежелание связать жизнь со столь жестоким человеком, так это королева.
Но Милисент никак не могла решиться. Сначала стоит, пожалуй, поговорить с ней наедине, убедиться, что Изабелла посочувствует. Многие женщины вряд ли поняли бы невесту, которая отказывается от столь выгодного союза.
Милисент надеялась улучить минуту и все объяснить королеве, но, оказавшись в спальне короля, увидела, что королевы там нет… или еще нет. Девушка ничего не заподозрила, даже когда дверь за спиной захлопнулась. «Королева, должно быть, задерживается, или слуга слишком рано привел меня», — подумала Милисент.
Зато присутствовал Иоанн. Странно видеть повелителя без пышной свиты и королевских регалий! Иоанн был одет в простую длинную тунику, подхваченную поясом на бедрах. Он, по-видимому, искупался в благовонной воде: в комнате стоял приятный аромат.
В каждом углу горели жаровни, становилось душно. Но ради его величества хозяева шли на любые расходы и не задумываясь тратили драгоценное топливо.
Иоанн сидел в кресле с высокой спинкой, настоящем подобии трона, с искусной резьбой и серебряными инкрустациями, вне всякого сомнения, привезенном в королевском обозе, и пил вино из усыпанной драгоценными камнями чаши.
Милисент молча оглядывала комнату. Иоанн тоже не проронил ни слова, и затянувшаяся тишина уже становилась неловкой. Может, такова была его привычка, но Милисент нашла подобное обращение грубым. Она сама уже хотела что-то сказать в нарушение этикета, когда король произнес:
— Подойди ближе, дитя мое. Я хочу как следует рассмотреть тебя при свете.
В помещении горело множество свечей. Должно быть, зрение короля потеряло прежнюю остроту. Но не ей указывать повелителю — тому не слишком понравится намек на приближающуюся старость. Девушка покорно направилась к креслу. Король пристально оглядел ее с головы до пят — прием, которым он часто вселял в своих баронов неуверенность, лишавшую их самообладания, что зачастую позволяло взять верх над непокорными. На сей раз это не сработало — Милисент лишь с каждой минутой все больше раздражалась. Только бы удалось держать язык за зубами и не надерзить королю!
Ознакомительная версия.
