– Да. Я решила, что папе понравится, что она будет на картине.
– Она и вправду дает в два раза больше молока, чем обычная корова?
Девушка пожала плечами.
– Вроде бы да. И хорошего качества. Из него получаются хорошие сливки и масло. У нее смирный нрав, и она любит яблоки.
Кэролайн обернулась, положила кисть и немного потянула за галстук.
– Я могу позвать камердинера, если вы предпочитаете другой узел.
– Нет. Все хорошо. Просто я хочу, чтобы лучше была видна кружевная оборка.
Она продолжала расправлять галстук на груди.
– Кэролайн?
– М-м?
– Вчера было еще кое-что.
– Что?
– Вы привлекли мое внимание.
Закери обнял ладонями ее лицо и поцеловал. У ее губ был вкус сладкой клубники. Служанка мирно дремала по ту сторону поляны, и Закери осмелел. Кэролайн прислонилась к нему и обняла за плечи. Желание окатило Закери горячей волной, но впервые в жизни он не поддался искушению.
Вместо этого он неохотно прервал поцелуй и прошептал:
– Это было восхитительно.
– Я хотела бы, чтобы вы преподали мне еще один урок анатомии, Закери.
Господи! Он поцеловал ее еще раз. Настойчивее.
– С превеликим удовольствием. Но после.
– После?
– После того как вы закончите портрет и у вас не будет причины быть мне благодарной.
– Очень благородно с вашей стороны, – дрожащим голосом сказала она.
– Нет. Просто это честное предупреждение. Поймите меня правильно, Кэролайн. Если только вы не передумаете, я намерен воспользоваться вами. Но я не хочу, чтобы меня обвиняли в том, что вам приходится откладывать работу. Кроме того, разве нет поговорки насчет того, что предвкушение делает вкус чего-то там слаще?
Кэролайн хихикнула.
– Не знаю такой поговорки, но звучит логично. – Она встала на цыпочки и поцеловала его. – А теперь, пожалуйста, вернитесь к колонне.
Встав в прежнюю позу, он стал думать о некрасивых девушках и гнилых овощах. Позировать будет с каждым разом все труднее – как сделать, чтобы она не заметила, что вызывает в нем вожделение.
Это просто невероятно. Еще двадцать четыре часа назад он был готов ее задушить, а теперь ему хотелось услышать, как она стонет от наслаждения. У нее была цель, но и у него она появилась. Она притягивала его буквально и метафорически. Никто еще не разговаривал с ним, как она, и ему придется либо доказать, что она ошибалась, либо овладеть ею. А может быть, и то и другое.
«Перестань думать об этом», – приказал он себе. Надо на что-то переключить внимание. О чем он думал перед тем, как она попросила об уроке анатомии? Что это было, черт возьми?
– Коровы, – пробурчал он.
– Что, простите?
– Димидиус. Как у вашего отца организована программа улучшения породы?
– На самом деле она весьма ограниченна. Мы смогли приобрести всего двух коров гернзейской породы и одного быка смешанных кровей саутдевонской породы. Вот почему потребовалось так много времени, чтобы получить новую породу. А потом мы смогли вывести лишь одного теленка и то с помощью быка, принадлежавшего старому армейскому товарищу папы.
– Значит, потомство Димидиус может и не обладать той же продуктивностью, что и она?
– Правильно. Мы узнаем это еще через год.
– А что другие фермеры? Одна только продажа высококачественного масла и сливок могла бы привлечь внимание аристократии к разведению новой породы. Неужели никто из ваших соседей не пожелал вложить деньги в дело, которое в конце концов окажется весьма прибыльным?
– Честно говоря, в Троубридже к папе относятся как к… чудаку. Особенно после того, как он снес верхушку ветряной мельницы.
– Ветряной мель…
Это было загадкой, но сейчас Закери заинтересовало другое. Он завел разговор о коровах, чтобы отвлечься от мыслей о Кэролайн, но теперь ему стало по-настоящему любопытно. Он какое-то время занимался разведением лошадей – по крайней мере давал советы, – и одна лошадка из нового потомства выиграла дерби в прошлом году. Впрочем, лошадей разводят все.
– Можно задать вам вопрос? – Кэролайн смешала серую краску с коричневой и добавила немного желтой.
– Конечно.
Она бросила взгляд на спящую служанку.
– Минуту назад вы сказали, что собираетесь воспользоваться мною, а потом стали говорить о коровах. Как прикажете это понимать? Это какой-то намек?
Закери рассмеялся:
– Боже упаси. Никакого намека.
– Слава тебе, Господи! Потому что я совсем не прочь, чтобы мною воспользовались.
Думай о дурнушках. О дурнушках!
– Просто мне показалось, что в случае с Димидиус это упущенная возможность.
– Знаете, сколько требуется терпения, чтобы выращивать скот, Закери? К тому же у папы помимо этого масса других интересов.
Закери понял. Эдмунд, несомненно, сделал бы все от него зависящее, но при отсутствии финансов Димидиус оставалась лучшей, но единственной представительницей новой породы. Мельбурн ни за что не упустил бы такой возможности, особенно если бы знал, что дело выгодное. А в два раза больше высококачественного молока от каждой коровы в стаде – это может принести огромный доход.
Его вдруг как молнией ударило. Выгода, которая придется по вкусу Мельбурну, и выведение новой породы, которое интересно ему! Если он сумеет запустить успешную программу, это потребует от него терпения и ответственности. И обеспечит дополнительный доход Уитфелдам, в котором они так нуждаются.
Ему захотелось сразу же пойти в дом и найти Эдмунда. Ему не терпелось начать действовать. Кто бы мог подумать, что он найдет решение своих проблем в корове?
Кэролайн сидела в двадцати футах от него, поглощенная своей работой. Благодаря этим планам он сможет проводить с Кэролайн и ее семьей еще больше времени, и это было здорово, несмотря на хаос, царивший в этом доме. В ее каштановых волосах играли блики солнца, зеленые глаза блестели, словно изумруды. Как же он ее хотел!
– Как вы думаете, Кэролайн? Что, если я предложу вашему отцу помощь в его программе выведения новой породы коров?
Она подняла голову.
– Я думала, что вы собираетесь пойти в армию.
– Планы меняются.
Она кивнула, опустила глаза и вернулась к работе. Он понял этот взгляд. Он видел его раньше. Так смотрели на него домашние.
– Что? – потребовал он.
– Ничего. Я не хочу, чтобы вы опять рассердились. Закери нахмурился:
– Я же сказал, что никуда не уеду, пока вы не закончите портрет. Так что вы думаете?
– Я подумала, что вы очень быстро и легко меняете свои планы. Мне бы не хотелось, чтобы вы подали папе надежду, а потом отказались, если подвернется что-нибудь такое, что заинтересует вас больше.
