– Удалось ли вам попробовать тот метод лечения, который я описала? – спросила она.
– Нет.
– Это очень просто. Нужно всего лишь…
– Прекратите! – перебил Бенджамин.
– Что прекратить?
Ответом послужил яростный взгляд.
– Вы уверены, что с ногой все в порядке?
Граф остановился и повернулся лицом.
– Зачем вы это сделали?
– Прикоснулась к вам? – Смущение стремительно переросло в стыд. – Но вы прикасались ко мне, и мне показалось, должно быть, ошибочно, что, возможно, вам…
– Хватит, Дафна!
Окончательно униженная, она закрыла лицо руками.
– Никогда и ни при каких условиях не трогайте мою ногу. Больше того, был бы признателен, если бы вы о ней даже не упоминали. Можно подумать, что вы питаете нездоровое пристрастие к ранам. Или тщеславно мечтаете восстановить то, что восстановлению не поддается. В любом случае роль объекта ваших медицинских экспериментов мне не подходит. Вылечить меня вы все равно не сможете, как не сможете изменить мой характер и мою жизнь. Поэтому просто оставьте меня в покое.
Дафна уронила руки на колени и потрясенно замерла. Лорд Фоксберн только что переступил безобразную, уродливую черту и, судя по уклончивому взгляду, отлично это понимал. Гнев, который только что явственно читался в лице, остыл, и теперь граф стоял, склонив голову и уставившись в землю.
– Мне пора, – наконец произнес он. Взял со скамьи трость и повернулся, собираясь удалиться и оставить ее в одиночестве, недоумении и печальной растерянности.
И вдруг в сознании Дафны что-то щелкнуло.
– Не смейте уходить!
Лорд Фоксберн замер, так и не обернувшись. Последовало долгое неловкое молчание, а потом он медленно произнес:
– К сожалению, сейчас я далеко не лучший собеседник.
Мягко сказано.
– Понятия не имею, что произошло, и не знаю, где искать источник вашего гнева, но побег положения не исправит, а только слегка отсрочит неизбежное объяснение.
Граф тяжело вздохнул и с усилием повернулся.
– Не хочу с вами ссориться.
– Тогда будьте добры, – Дафна похлопала по скамейке, – присядьте на минуту.
– Можно сменить тему?
– Хорошо, – не очень уверенно согласилась Дафна. – Но почему бы вам не попробовать довериться мне? Я умею слушать, во всяком случае, так мне не раз говорили.
Лорд Фоксберн криво усмехнулся и сел.
– Из окна библиотеки я увидел, как вы прошли по террасе и направились в сад. Решил воспользоваться возможностью и поговорить. А когда наконец нашел вас лежащей на земле, то в первое мгновенье испугался, что случилось несчастье.
– Несчастье?
Граф смущенно пожал плечами.
– Ну, что вам внезапно стало плохо или что-то в этом роде. Но вскоре понял, что вы сладко спите, и возблагодарил Бога.
Дафна улыбнулась.
– Как мило…
– Скорее глупо. – Он сморщился так, как будто проглотил муху. – Молиться Господу, который давно меня оставил. Разве это разумно?
Вовлекать лорда Фоксберна в теологический спор не хотелось, а потому Дафна коротко заметила:
– Неразумным вас назвать трудно.
Темные брови удивленно приподнялись.
– Как правило, да. Но рядом с вами я почему-то веду себя непредсказуемо, и это… сбивает с толку.
– Может быть, вам станет немного легче, если я признаюсь, что в вашем присутствии тоже веду себя не совсем обычно.
– Да, подобное открытие действительно успокаивает.
Несколько мгновений они сидели молча и слушали, как в кронах деревьев шелестит ветер.
Бенджамин заговорил первым.
– У меня есть новости относительно второго портрета.
И он до сих пор не счел нужным об этом упомянуть? Дафна нервно вцепилась в край скамьи. Стремление узнать правду соперничало со страхом.
– И какие же?
– Вчера вечером я навестил Чарлтона. Портрет у него.
– Вы видели его собственными глазами? А кто-нибудь еще видел?
– Нет, сам я ничего не видел, а насчет других… трудно сказать. Возможно, кто-то когда-то заходил в частные апартаменты и обратил внимание на картину. Но сейчас старик спрятал свою драгоценность. Боится, что кто-нибудь украдет.
Дафна решила, что не расслышала.
– Кто-нибудь украдет портрет?
– Да.
– Странно.
– Возможно, и странно. Но в данном случае странность барона нам на руку.
Как хорошо он это сказал: «нам».
– Почему же?
Вывод напрашивался не самый утешительный: лорд Чарлтон дорожил картиной.
– Потому что мы выигрываем время. Старик сидит дома, а вместе с ним остается взаперти портрет. Дело за малым: убедить его продать реликвию. Клянусь, я непременно это сделаю.
Лорд Фоксберн говорил уверенно, как о деле решенном. Дафне показалось, что с плеч сняли тяжкий груз. И почему-то внезапно подступили слезы.
– Замечательно! – Ей захотелось обнять спасителя, однако недавняя вспышка гнева заставила сдержаться. Любое прикосновение опасно непредсказуемыми последствиями. – Обязательно найду способ вас отблагодарить.
Граф поднялся.
– Не рассчитываю на вознаграждение, мисс Ханикот. – Он выглядел усталым, как будто короткий разговор потребовал немалых усилий. – А сейчас мне лучше вернуться в дом, пока кто-нибудь не заметил, что мы оба исчезли.
Лорд Фоксберн ушел, оставив Дафну на скамейке в укромном уголке сада, – озадаченную и одинокую.
Фактура – 1.Зрительное и тактильное свойство холста, обычно создаваемое несколькими слоями краски или применением других материалов. 2.Неповторимое ощущение при осязании; например, легкое покалывание при прикосновении к подбородку джентльмена.
Бенджамин лежал, уставившись в потолок. Сон не приходил. Учитывая поведение во время недавней встречи в саду, можно было бы предположить, что бессонница – результат угрызений совести. По всем правилам ему и в самом деле следовало бы жестоко раскаиваться.
Но он не раскаивался.
Закрыть глаза и уснуть мешала боль – в этот раз особенно изощренная и мучительная.
Зародилась она в обычном месте – в правом бедре, – но стремительно завоевала все тело. Ныли даже зубы.
В два часа ночи Бенджамин применил испытанное средство, но двойная порция бренди не принесла желанного облегчения, а лишь добавила неприятностей: комната начала отвратительно кружиться. Никогда еще приступ не тянулся так долго. Страдалец беспомощно корчился от боли и безжалостно ругал себя всякий раз, когда не удавалось сдержать стон.
