С того самого дня, когда он впервые ее поцеловал, Хизер мечтала о том, как Дамиан будет любить ее. Но то, что она чувствовала сейчас, не шло ни в какое сравнение с ее самыми смелыми мечтами.
Внизу живота появилась жаркая тянущая боль. Рука Дамиана скользнула по ее гладкому животу, и Хизер тихо ахнула, когда его пальцы погрузились в ее лоно. Бедра инстинктивно сжались.
– Ну что ты, Хизер, что ты, – выдохнул Дамиан. – Клянусь, я не сделаю тебе ничего плохого.
Его дерзкие пальцы принялись перебирать мягкие нежно-розовые складки, проникая все дальше, чтобы, наконец, притронуться к таящемуся в глубине крохотному бугорку. Хизер прерывисто вскрикнула и вонзила ногти в его руку.
– Вот оно, – шепнул он ей, – вот так, моя сладкая.
Кончиками пальцев он принялся поглаживать наружные складки ее лона, не переставая, скользящими движениями теребить и тереть тугой бугорок, наливающийся пульсирующим жаром. Хизер подумала, что еще чуть-чуть и она, несомненно, сойдет с ума.
Голова ее заметалась по подушке, волосы переливались черными волнами. Вдруг Хизер почувствовала, что маленький бугорок, находящийся во власти его пальцев, затвердел, отвечая на эту сладкую и мучительную ласку. Молодая женщина умоляюще застонала. И когда она уже начала думать, что больше не выдержит, что-то вдруг взорвалось внутри, бросив ее за грань сознания.
Хизер широко распахнула глаза и с трудом поняла, что кричит от неизъяснимого наслаждения. Дамиан навис над ней, в глазах его горел огонь неподдельной страсти. Она почувствовала стальную твердость его горячей плоти, прижавшейся к ее бедру.
Он осторожно лег на нее и одним весом своего тела раздвинул ей бедра. Хизер лежала такая открытая и уязвимая, какой не была никогда.
Дамиан чуть подался вперед, и кончик его твердой плоти скользнул в глубь увлажненных мягких завитков. Он осторожно раздвинул пальцами мягкие розовые складки. Хизер коротко вздохнула, напряглась от мгновенной боли, означавшей, что она перестала быть девственницей, и оцепенела от ощущения его в себе.
Это был рай… и ад. Дамиан с трудом удержался от стона. Он испытывал чисто мужское удовлетворение оттого, что стал для Хизер первым, – сейчас она принадлежала ему и никому больше. Его раздирали противоречивые желания – продлить как можно дольше именно это ощущение и одновременно все быстрее и быстрее погружаться в это лоно, упиваясь неописуемым наслаждением.
О Господи, до чего же ему сейчас хорошо! Хизер была внутри жаркой и скользкой. Она принимала в себя его до предела напрягшуюся плоть, словно лишь ее и ждала все это время. Дамиан почувствовал, как в месте их слияния тяжело пульсирует кровь, и едва удержался от опустошающего выплеска своей страсти.
Со сладостным стоном он до конца вдвинул свой клинок в ее тугие ножны. Они оба задыхались, как будто в мире больше не осталось ни капли воздуха. У Хизер останавливалось сердце от громадности того, что сейчас решительно входило в нее все глубже и глубже.
Войдя в нее до конца, Дамиан затих, лишь хрипло и учащенно дышал, обдавая жаром ее левое ухо. Он как будто собирает силы, пронеслось у нее в голове.
Загорелые пальцы осторожно отвели от ее щеки темный локон.
– Как ты, Хизер? – хрипло прошептал он.
Она прерывисто вздохнула и еще острее почувствовала его твердую, распирающую плоть, глубоко вогнанную в ее тело. Взглянув ему в глаза, она, молча, улыбнулась.
– Ты уверена? Я не делаю тебе больно?
Хизер услышала беспокойство в голосе Дамиана и тут же заметила, как он напряжен. Она поняла, что он сдерживал себя, чтобы уберечь ее от лишней боли. И это растрогало ее до глубины души.
– Не волнуйся, все хорошо. Очень хорошо. Я счастлива…
Она улыбнулась, потому что острая боль от его вторжения заметно ослабла. Дамиан просиял. Хизер погрузила пальцы в его густые черные волосы и притянула к себе его голову.
Дамиан со стоном приник к ее рту и начал медленные, размеренные движения. Он чувствовал, как при каждом погружении ее скользкое, сочащееся любовной влагой лоно с готовностью растягивается, принимая в себя распираемую возбуждением плоть. Желанный вход был сладостно узким, жарким и тугим. Постепенно ритм его движений убыстрялся. Хизер начала задыхаться от восхитительного ощущения того, что по ее потаенному ходу мерно и глубоко скользит его мужская сила.
Наслаждение, которое испытывал Дамиан, с каждым движением становилось все сильнее. И хотя желание, распирающее низ его живота, властно требовало выхода, он продолжал сдерживать себя. Упершись ладонями в бедра Хизер, Дамиан мягким рывком приподнялся и заворожено смотрел, как его литой ствол глубоко вталкивается в розовые, мягкие, влажно блестевшие лепестки ее цветка любви.
Хизер чувствовала, как внутри нее разливается огонь, волнами захлестывая все ее существо. Она не заметила, когда именно поймала ритм его движений встречным движением бедер. Вспышки острого наслаждения все чаще сотрясали ее нагое, раскинувшееся на постели тело. Сердце готово было выскочить из груди.
– Дамиан! О Дамиан! – умоляющим голосом простонала она, неистово мотая головой по подушке и толком не понимая, о чем, собственно, молит.
– Я не хочу делать тебе больно, – выдохнул Дамиан. – Но, Боже мой, Хизер, я больше не могу… Я хочу тебя… Как хочу тебя…
Хизер перестала сдерживаться и пылко изо всех сил обняла Дамиана, безоглядно принимая его в себя.
– Дамиан! О Дамиан! Я тоже хочу тебя! Я тоже хочу тебя!
И все преграды рухнули. Охваченный безумным порывом, от которого потемнело в глазах, Дамиан исступленно устремился в нее. С каким-то неистовством он раз за разом бросался в ее разверстое, полнящееся любовным медом лоно, устремляясь к тому пределу, за которым раскрывало свои объятия райское блаженство. Боже, как ему было хорошо. И как не хотелось, чтобы это кончалось… Не сейчас… ну еще чуть-чуть…
Хизер слепо цеплялась за его плечи, охваченная тем же вырвавшимся на волю любовным безумием. Ей хотелось чувствовать его в себе еще глубже, еще ближе к сердцу. Каждая частица ее тела откликалась на яростные толчки входившей в нее каменно твердой плоти. Вдруг взрыв невыносимого наслаждения буквально разорвал ее пополам, и Хизер закричала, чувствуя, как ее плоть вновь и вновь судорожно стискивает его мужскую силу. Дамиан мучительно содрогнулся, и Хизер громко ахнула, почувствовав, как извергаются внутрь обжигающие тугие струи, заливая ее лоно расплавленным жаром.
Дамиан пошевелился, приподнялся на локтях и прошептал ее имя. Веки Хизер задрожали, и она медленно открыла глаза навстречу его нежному, ласковому поцелую, который сказал ей все о произошедшем чуде, о наслаждении и обо всем остальном, что было отдано, принято и разделено между ними.
