Она не видела, что именно нежданный посетитель держит в руке — нож или пистолет, но была убеждена, что верно последнее. Точно так же она была убеждена, что убила Джервеса Байрама, хоть и не видела лица убитого.
Ей никак не верилось, что он мертв! Несомненно было одно — если бы умер герцог, она лишилась бы того, что для нее важнее всего на свете.
Закрыв лицо руками и неподвижно стоя на месте, Мелисса поняла, почему ей удалось спасти герцога, словно прочитала написанное огненными буквами.
Она любит его!
Пребывая в ожидании, Мелисса слишком волновалась, чтобы думать о себе. Она даже не догадалась надеть халат, лежащий на стуле, или закрыть окно, которое, как обычно, открыла перед тем, как лечь. Ночной ветерок шевелил шторы, и она замерзала все больше и больше, но совершенно не замечала этого.
Мучительно медленно тянулись минуты, а она все ждала и ждала. Ее начал одолевать страх: не случилось ли чего-нибудь?
Что если она не убила Джервеса Байрама? Что если после ее ухода герцог подошел к телу этого негодяя и у Джервеса хватило сил выстрелить в него?
Стены во дворце такие толстые. Она могла и не услышать звук выстрела, точно так же как никто не слышал, когда она сама стреляла в спальне герцога.
Мелисса неподвижно стояла, прислушиваясь, но не слышала ни голосов, ни каких-либо звуков. Если Джервес выстрелил, то, возможно, герцог тоже лежит на полу, истекая кровью, и может умереть, если ему не окажут помощь.
Возможен и другой вариант, думала Мелисса. Герцог разбудил слуг, и, как только рассветет, он обязательно сообщит о случившемся главному констеблю округа. Вину за смерть Джервеса он, конечно же, возьмет на себя. Мелисса была уверена в этом. Он скажет, что застрелил Джервеса, когда тот по-воровски пробирался в комнату.
Случись такое, пошли бы всякие толки. Неизбежно возник бы вопрос: зачем Джервесу, который, как известно, был в плохих отношениях с герцогом, по тайному ходу ночью входить к нему в спальню, если не со злым умыслом?
Какими бы серьезными ни были раздоры между родственниками, выставлять их на общее обозрение — вульгарно и отвратительно. А уж если они связаны со столь важной фигурой, как герцог, газеты этим не преминут воспользоваться.
Герцогу была бы ненавистна подобная шумиха; как все Байрамы, он очень болезненно относился к вопросам семейной чести. Достаточно вспомнить, насколько всех возмутил и шокировал побег отца Черил, лорда Рудольфа.
Нетрудно представить, какие пойдут разговоры, если окажется, что предполагаемый наследник герцогского титула пытался убить ныне здравствующего герцога и при этом был убит сам. Страшно даже подумать.
И все-таки Мелисса почувствовала неудержимое ликование. Как бы там ни было, но Джервесу не удалось совершить задуманное преступление.
Но так ли это? При мысли о том, что Джервес мог выстрелить в герцога, ее вновь охватил панический страх. Она почувствовала, что вся дрожит, и тут поняла одно: ее любовь к герцогу — всепоглощающее чувство, затмившее все остальное. Она и не подозревала, что можно так любить.
— Я люблю… люблю его! — прошептала Мелисса.
Ей припомнилось, что в прошлом она наблюдала за проявлениями глубокой привязанности отца с матерью, словно посторонняя. Когда они смотрели друг на друга, глаза их загорались; мать, точно молоденькая девушка, бросалась ко входной двери, когда отец возвращался с охоты, а в голосе отца при разговоре с матерью всегда звучали глубокие ласкающие интонации — все это заставляло Мелиссу чувствовать себя лишней.
Повзрослев, Мелисса стала представлять, как в один прекрасный день к ней придет такое же чувство к человеку, за которого она выйдет замуж. Она мечтала любить и быть любимой.
Она надеялась под руку с отцом прошествовать по центральному проходу церкви к ступенькам алтаря навстречу человеку, чьи глаза при виде ее засияют мягким светом.
Но все произошло совсем не так. Поспешное венчание в часовне, где некому было вести ее к алтарю, венчание, которое, по словам герцога, являлось логичным и единственно возможным выходом для них обоих, а вслед за этим его предложение оставаться только друзьями до тех пор, пока она не полюбит его.
Она-то думала, что уважает герцога и восхищается им, но любви в ее сердце нет и в помине. Он держался слишком отчужденно, слишком был далек от нее — не физически, а во всех других отношениях.
Правда, они испытывали истинную духовную близость, когда спорили или говорили на различные темы.
И вот теперь она знала, что всем своим существом стремится к герцогу, что любит его и больше всего на свете жаждет оказаться в его объятиях.
«Тогда бы я чувствовала себя в безопасности… тогда бы чувствовала себя счастливой», — думала она.
Однажды ей стало любопытно: каково это — ощутить на своих губах прикосновение его губ. Припомнила Мелисса и странное чувство, которое испытала, поцеловав его в щеку, благодаря за бриллиантовое кольцо. Сейчас оно было на ее пальце, ибо с тех пор, как герцог сделал этот подарок, она носила его не снимая.
Кольцо сверкало при слабом свете свечи, горевшей у постели, и Мелиссе почудилось, будто в сердце ее изливается сияющий свет и обещает, что настанет день, когда она найдет свое счастье.
И все-таки ей было страшно — страшно, как никогда в жизни. Она боялась за герцога; боялась того, что произошло; боялась, что из-за смерти Джервеса может разразиться страшный скандал.
Он и при жизни доставлял немало хлопот, теперь же в связи с его смертью у герцога может возникнуть еще больше неприятностей и затруднений.
А вдруг, узнав, что Джервеса застрелили, в магистрате примут решение арестовать герцога за убийство?
Среди блюстителей порядка всегда найдутся такие, которые стремятся продемонстрировать власть и воспользоваться своими полномочиями, особенно по отношению к аристократам. Нетрудно догадаться, что они могут отправить герцога на скамью подсудимых.
— Я должна признаться, что это сделала я, — прошептала Мелисса. — Судить должны… меня, а не герцога.
Герцог, с его понятиями чести и долга, никогда не позволит ей рассказать, как все было на самом деле, разве только она сама настоит.
— Какая разница, что станет со мной? — говорила она себе. — Но к нему не должно пристать ни пятнышка грязи.
Всегда отыщутся люди, думала она, которые скажут, что герцог с радостью избавился от опостылевшего наследника, вечно не вылезавшего из долгов.
Всегда найдутся такие, кто углядит нечто зловещее в том, что под рукой у герцога наготове лежал заряженный пистолет.
