— Сомневаюсь, — презрительно пробормотала она.
Он смущенно улыбнулся, вызвав у Джульет еще большее раздражение. Не хотела она никакого перемирия с ним, а желала высказать начистоту все, что она думает о нем, о его бесшабашном мотовстве, о безалаберном отношении к серьезным вопросам. Господи, ну почему она не вышла замуж за кого-нибудь вроде Чарльза — человека практичного, знающего и зрелого?
— Что тебя не устраивает, Джульет?
— Все! — в ярости выпалила она. Смочив в тазу тряпочку, она принялась мыть Шарлотту. — Пожалуй, Перри был прав. Нам следовало сразу вернуться к твоему брату герцогу.
— Не надо слушать Перри.
— Почему это? Он соображает значительно лучше, чем ты и все остальные, вместе взятые. Не прошло и дня, как мы поженились, а уже стало ясно, что ты не готов к новой роли. Ты и понятия не имеешь, что делать с женой и ребенком. Ты не представляешь, где и на какие средства мы будем жить. Ты не подумал ни о чем. Однако ты помчался за нами — благородный спаситель, которому не терпелось совершить подвиг. Ты всегда действуешь, не задумываясь о последствиях? Ведь так?
Он некоторое время молчал, ошеломленный яростью ее атаки. Потом сдержанно заметил:
— Дорогая моя, не забудь, что именно этот отрицательный тип недавно спас твою жизнь, а также жизни других пассажиров дилижанса.
— Так и было, но это не даст нам крышу над головой и не накормит нас. — Она приподняла Шарлотту, подстелила чистую пеленку и заколола булавкой. Потом вымыла руки с мылом. — Я все еще не могу смириться с тем, что ты потратил столько денег на специальное разрешение, вернее, на подкуп священника, а также с тем, что ты до сих пор, кажется, раздражен из-за того, что я не позволила потратить еще бог знает сколько денег на номер в отеле. Похоже, ты совсем не знаешь цену деньгам, и если будешь продолжать транжирить их, как сейчас, то мы скоро будем просить милостыню на пропитание!
— Не преувеличивай. Такого никогда не случится.
— Почему ты так уверен?
— Джульет, мой брат — герцог Блэкхитский. Моя семья — одна из старейших и самых богатых в Англии. Уверяю тебя, нам не придется голодать.
— Как ты собираешься зарабатывать на жизнь? Не боишься испачкать свои нежные белые ручки и нажить мозоли?
— Джульет, перестань! Ты испытываешь мое терпение.
— Какая польза от того, что у тебя есть богатый и могущественный брат, если ты не собираешься обращаться к нему за помощью? Это не игра! Это наша жизнь. Я молодая мать с ребенком на руках и должна знать, как ты намерен содержать нас!
— Пока не знаю. Но я что-нибудь придумаю. Прошу тебя, Джульет, верь мне хоть немного.
— Я пытаюсь, но… о Господи, это самый тяжелый день в моей жизни, и чем дальше, тем хуже становится. — В глазах ее стояли слезы, нижняя губа дрожала.
Он быстро подошел к ней, желая успокоить.
— Оставь меня в покое!
— Я не могу видеть твои страдания.
— В таком случае уходи. Прошу тебя…
Он подошел к ней ближе.
— Все так плохо?
— Да.
— Хуже, чем было в тот день, когда ты покинула Бостон, чтобы приехать сюда?
Она отмахнулась от него и отвернулась, чтобы он не заметил злых слез.
— Хуже, чем в тот день, когда на дилижанс напали разбойники?
Она глубоко вздохнула и закусила дрожащую нижнюю губу.
— Хуже, чем в тот день, когда погиб Чарльз? — тихо спросил он.
Она едва подавила рыдание.
— Ничего не может быть хуже, чем тот день, когда погиб Чарльз, — прошептала она, встретившись с его сочувственным взглядом, и немного отошла от него. — Ничего!
Он молча подошел к ней сзади, близко-близко. Она почувствовала, как он нежно прикоснулся рукой к ее щеке и заложил за ухо выбившуюся прядку волос.
— В таком случае можно считать, что это не самый худший день в твоей жизни, — мягко сказал он.
Ей очень хотелось откинуться назад на его сильную, мускулистую грудь и выплакаться. Но нет, она этого не сделает. Разве может он разделить с ней ее боль, страх и тревогу? Она чуть было не рассмеялась вслух горьким смехом. Он, который не способен даже сообразить, куда поселить их, что с ними делать и на какие средства содержать?
Джульет рывком отстранилась от него и, взяв дочь на руки, крепко прижала ее к себе.
— Ты все сказал, Гарет! — бросила она. — Теперь оставь меня в покое.
— Вы тоже высказали свои претензии, мадам, — устало сказал Гарет. — В дальнейшем я буду экономнее расходовать деньги.
Он произнес это вежливым, сдержанным тоном. Прижавшись щекой к пушистой головке дочери, Джульет наблюдала, как он пересек комнату и зажег еще одну свечу.
Оба молчали. Откуда-то снизу доносились взрывы смеха.
— Извини меня, Гарет, — наконец сказала она.
Он пожал плечами, но не повернулся к ней.
— И ты извини меня. Ты заслуживаешь лучшей доли.
Вы обе заслуживаете лучшего.
— Наверное, нам придется постараться сделать все как можно лучше, исходя из того, что имеется.
Он кивнул, не отрывая взгляда от пламени свечи.
— Я не хотела обижать тебя, — объяснила она, но тут же почувствовала, что ее слова звучат неубедительно. Она робко подошла к нему сзади и взяла за локоть. — Просто я устала и… боюсь. Ты же, наоборот, ничуть не обеспокоен, и твое безразличие к нашей судьбе меня разозлило. — Губы ее тронула улыбка. — Наверное, мне хотелось, чтобы тебя наши проблемы беспокоили не меньше, чем меня.
Он повернулся и, взял ее руку.
— Ах, Джульет, ну конечно, я тоже беспокоюсь, — признался он, — только какой толк, если я буду это показывать? Это не поможет нам найти жилье, не накормит нас и не обеспечит необходимым.
— Пожалуй, ты прав.
Оба замолчали, стоя близко друг к другу, и обоим очень хотелось утешить и успокоить друг друга. Он все еще держал ее руку, потом погладил ее по костяшкам пальцев, и она почувствовала легкую дрожь во всем теле.
Дрожь, которую она была твердо намерена игнорировать.
— Знаешь что, Джульет, — вдруг сказал он, и губы его дрогнули в улыбке, — я ведь очень разозлился на тебя, но теперь то, что случилось с нами, кажется мне довольно забавным.
— Забавным?
— Ну да, разве не забавно, что мы с тобой женаты и у нас первая ссора из-за денег? Мой брат, наверное, перевернул пол-Англии, разыскивая нас, а мы с тобой где в это время находимся? В самом фешенебельном борделе во всей Англии! Ну не забавное ли приключение?
Она покачала головой:
— Не вижу в этом ничего забавного, Гарет.
— Неужели? А я вижу, — с вызовом заявил он. Он явно поддразнивал ее, и, взглянув на него, она, сама того не желая, улыбнулась.
Высокий, широкоплечий красавец, он был великолепен. Де Монфор с головы до ног. Она залюбовалась им, и ее страхи за их будущее отодвинулись куда-то на задний план. Она понимала, что не должна поддаваться его обаянию. Ведь это не Чарльз, а лишь его непутевый брат!
