У него участилось дыхание.
— Конечно, на самом деле требуется всего лишь три воскресенья подряд огласить в церкви имена вступающих в брак.
— Сколько времени это займет?
— Три недели.
Татьяна вздохнула, крепко обхватив пальцами объект своих желаний.
— Три недели — это целая вечность.
— Мы могли бы, — пробормотал он, — попробовать получить специальное разрешение.
— А на это сколько времени потребуется?
— Всего несколько дней.
Подумав, она неохотно покачала головой:
— После всего, что пришлось из-за нас пережить твоей матушке, мы не можем отказать ей в возможности хотя бы три недели заниматься приготовлениями к свадьбе.
— Трех недель ей покажется недостаточно, — предупредил Лукас.
— Дадим ей шесть месяцев. — Татьяна с трудом подавила тяжелый вздох.
— Шести месяцев ей будет так же мало, как и трех недель…
Татьяна улыбнулась.
— Нам остается положиться на твое умение обуздывать ее темперамент, — сказала она.
— Я мог бы съездить в Лондон и раздобыть специальное разрешение еще скорее.
— Неужели я отпущу тебя, когда ты только что вернулся? И не надейся! — Она наклонила голову и обвела языком гладкую округлую головку его члена. — А тем временем…
— Ты права. Тем временем мы всегда можем воспользоваться нашим правом на кое-какие вольности.
Пальчики Татьяны нерешительно застыли в воздухе над столом, заваленным отрезами великолепного шелка, бархата и тончайшего, как лепестки розы, кружева.
— Я никак не могу сделать выбор, — призналась она.
Стоявшая рядом Далси пританцовывала на месте от нетерпения.
— Ты должна принять решение сегодня, иначе мадам не гарантирует доставку к первому июня.
Татьяна взяла со стола образчик легкого мягкого атласа.
— Мне кажется, он очень красив, — с надеждой в голосе сказала графиня.
— Не уверена, что Лукасу понравится этот цвет. Вот если бы можно было спросить его мнение…
Далси и Тернер одновременно вытаращили глаза.
— Но он не должен видеть… — начала горничная.
— Подвенечное платье? Я это знаю. Но я хочу лишь, чтобы он взглянул на образчики тканей…
— Это принесет несчастье, — мрачно напомнила Тернер.
— Петр сам покупал ткань для подвенечного платья. В России такой приметы не существует.
— А надо бы ее соблюдать, учитывая, что произошло с ним, — ядовито заметила Далси. — Постарайся сосредоточиться. Кроме подвенечного платья, нам еще предстоит выбрать ткани для бальных платьев, костюмов для визитов, накидок, белья и прочего.
Татьяна вздохнула:
— Мы никуда не уезжаем на медовый месяц, так что мне не потребуется полное приданое — у меня, Бог свидетель, предостаточно одежды для сельской жизни.
— Это тебе сейчас так кажется, — убежденно заявила Далси. — Через месяц-другой, как только пройдет новизна супружеской жизни, ты будешь умолять Лукаса отвезти тебя в Лондон.
«Уверена, что не буду», — подумала Татьяна, но промолчала. Когда они с Лукасом сообщили о своем решении сочетаться браком здесь, в церкви Святого Эйдана, Далси даже, заплакала, почувствовав себя униженной.
— Я рассчитывала на церемонию бракосочетания в соборе Святого Павла, — жалобно сказала она, прерывая речь всхлипываниями, — и большой прием в лондонском доме!
— Едва ли удалось бы организовать это за столь короткий срок, — заметил Лукас.
— Насколько короткий? — в ужасе спросила Далси.
— За три недели. Столько времени потребуется для трех оглашений в церкви.
— Но это невозможно! — заявила графиня. — За такое время даже приглашения не успеют напечатать.
— Мы надеялись, что вы сами напишете приглашения, — ласково заметила Татьяна. — У вас такой изящный почерк.
Но Далси не поддалась на лесть.
— Даже если бы я согласилась это сделать, мне пришлось бы заказывать веленевую бумагу. И каким образом их рассылать? Неделя потребуется, чтобы написать приглашения, еще одна неделя — чтобы доставить их адресатам. Остается всего одна неделя, чтобы нашим гостям собраться в дорогу!
— Вот как? — Лукас удивленно поднял брови. — Но ни одному из гостей в нашем списке не придется преодолевать расстояние больше пятнадцати миль!
— Значит, в твоем списке неправильные сведения, — оборвала его графиня. — А как же леди Шелтон? Как же лорд и леди Бартон? Еще Паркеры и герцогиня Портсмут, не говоря уже о Принни, которого я должна пригласить, хотя он, без сомнения, не приедет. Его милое отношение ко мне…
— Если ты думаешь, мама, что я намерен пригласить этого жирного мерзавца на свою…
— Лукас! — предостерегающе прервала его Татьяна.
— Ни до одного из тех людей, которых ты перечислила, мне нет никакого дела, как и им до меня; так почему я должен принимать их и кормить?
— Ах, мне не следовало забывать, — презрительно заметила графиня, — что в конце концов все сведется к твоему нежеланию раскошелиться! В прошлом году твой доход составил сорок тысяч фунтов, а ты ведешь себя так, словно тебе грозит нищета!
Стремясь предотвратить ссору, Татьяна поспешила вмешаться.
— Я подумала, миледи, что поскольку Лукас еще не вполне оправился от своей раны…
— Не вполне оправился? — Она рассмеялась. — Вчера из окна я видела, как он вскапывает эти чертовы рабатки для роз. И для игры с тобой в шахматы целыми ночами напролет он достаточно окреп. Так что не говори мне о том, будто он не вполне оправился!
— Миледи, — решительно проговорила Татьяна, — если вы не придете мне на помощь, я боюсь опозорить ваш дом. Никто, кроме вас, не смог бы сделать все, как подобает, в таких обстоятельствах…
— Гм-м. Уверена, что никто не смог бы, — нахмурилась графиня, однако было заметно, что она сменила гнев на милость. — Нет ничего хуже спешки. — Если времени достаточно, любой может организовать замечательную свадьбу, но для того, чтобы сделать это в такие сжатые сроки, требуется рука гения! Ты согласен со мной, Лукас?
— О да, конечно!
Графиня сделала величественный жест рукой.
— Однако чтобы ускорить подготовку, мне необходимо не чувствовать себя стесненной в средствах… и четыре недели — не меньше.
— Если вы беретесь помочь нам, у вас они будут, — сказала Татьяна. — Не так ли, Лукас?
— Да, да, конечно, — процедил он сквозь зубы.
— Ну что ж, в таком случае немедленно отправьте кого-нибудь к мадам Деку за образцами тканей и отправьте приглашения. Да скажите миссис Смитерс, чтобы готовилась к самой тщательной уборке всего дома…
— Ты меня пугаешь, — сказал Лукас, когда Далси ушла. — Иногда мне кажется, что я женюсь на Наполеоне в юбке.
