Пендл действительно знал это и надеялся, что герцог тоже там будет. На всякий случай он пошлет в деревню третьего всадника. Ну почему он вынужден быть на посылках у двух таких сильных и упрямых личностей? Такое не всякий дворецкий выдержит, даже если этот дворецкий похож на Пеняла.
Дверь домика Нэнси Беннет бесцеремонно распахнулась, впустив внутрь прохладный утренний воздух и посетителя. Нэнси, ожидавшая увидеть кого-нибудь из членов своей семейки, обернулась и уже хотела отругать его, как вдруг осеклась при виде гостя.
В дверях стоял герцог Белфорд, выглядевший безукоризненно в сюртуке и бриджах для верховой езды. Головой он касался потолочных балок.
— Нэнси, ты собралась уходить? Задержись на минутку, мне надо поговорить с тобой.
Его голос звучал почти весело, но его глаза, сверкавшие холодной синевой, понимающе скользнули по остаткам ветчины и сыра. Большую часть продуктов Нэнси съела ночью по возвращении.
Нэнси с опаской наблюдала за герцогом, гадая, не удалось ли ему узнать о ее проделках. Стоило Белфорду взглянуть на женщину, как она почувствовала, что холодеет под его взглядом.
— Ты поступила очень плохо, Нэнси, — проговорил герцог, и хотя в этих слов не было ничего пугающего, его тон внушал страх.
На помощь Нэнси пришла ее всегдашняя бравада.
— Я ничего не сделала, сэр, — обиженно ответила она. — Не знаю, о чем вы.
— Знаешь, Нэнси. К счастью, пожар в Грейндже потушили до того, как он натворил бед.
Злодейка не успела скрыть отразившееся на лице разочарование. Лео, казавшийся огромным в маленьком пространстве комнаты, сделал шаг вперед и Нэнси вынуждена была попятиться. Она взглянула на герцога, как дикий зверь в ловушке, ненавидя своего ловца и боясь того, что он может с ней сделать.
— Я ничего не сделала, — повторила она. — Мне ничего неизвестно о пожаре, да если бы Грейндж и сгорел, мне все равно. Он был моим домом, а теперь там живет эта женщина. У меня столько же прав на дом, сколько у нее. Беннеты живут в Грейндже со времен короля Генриха, а значит… — она сглотнула, потому что Лео приблизился к ней еще на шаг, но не замолчала, — …это значит, что король оставил дом нам, а не Фитцгиббонам. Глаза герцога гневно расширились.
— И поэтому ты пыталась убить миссис Фитцгиббон? Ты в самом деле веришь в эту чепуху?
Нэнси дрожала как осиновый лист.
— Так мне сказал мой отец!
Лео подошел еще ближе и навис над ней.
— Ты правда в это веришь? Король даровал Грейндж моему предку, и у меня есть этому доказательства. Мне кажется, ты совершила этот поступок из собственных жестоких побуждений, а теперь прикрываешься россказнями отца. Все время, пока вы служили моему брату Джулиану, вы делали все, что хотели, а когда миссис Фитцгиббон положила этому конец, ваша семейка решила выместить на ней свою злобу. Не так ли?
Нэнси покачала головой.
— Она должна была уйти, когда я ее об этом просила, — проговорила она, хотя теперь в ее глазах появились чувство вины и страх.
— Ты злая женщина.
— Неправда, — выдохнула Нэнси, — у меня есть право…
У тебя нет никаких прав, — парировал герцог, чувствуя, что с трудом сдерживается. Представив себе Миранду, попавшую в ловушку, взывающую к помощи, которая никогда не придет, запертую в сжимающемся огненном кольце, он испытывал жгучее желание наказать эту женщину. Сделав шаг вперед, он увидел, как зрачки Нэнси расширились от ужаса.
— Миссис Фитцгиббон находится под моей защитой, — проговорил он мягким вкрадчивым голосом. — Ты больше никогда не посягнешь на нее, ты больше никогда даже близко к ней не подойдешь. Никогда.
Нэнси сглотнула. Она быстро закивала головой, грудь ее тяжело вздымалась и опадала, вероятно от страха.
Не причиняйте мне зла, сэр, — взмолилась она.
Как бы герцогу ни хотелось отомстить, не в его принципах было пускать в ход кулаки. Лео постепенно укротил свой гнев. Когда ему удалось окончательно взять себя в руки, он заговорил.
— Ты покинешь эту деревню сегодня, сейчас же и больше никогда не вернешься. А если ты все же вернешься, то я сошлю тебя в такую дыру, где ты сгниешь заживо. Поняла?
Она беззвучно открывала и закрывала рот, а потом просто кивнула.
Улыбка Лео была мрачной.
— Отлично, мы поняли друг друга. А теперь собирай вещи и уходи.
Нэнси потребовалось две минуты.
Дверь домика была распахнута настежь. Миранда помедлила, вытерла о юбку вспотевшие ладони и, поскольку другого выхода не было, нагнулась и вошла внутрь. Ей пришлось сощуриться, потому что там было очень темно.
Единственная комната в доме была грязной и неубранной, среди запахов сырости, дыма и невыстиранного белья ясно прослеживался аромат ветчины.
— Она ушла.
Голос Лео заставил девушку обернуться, и она увидела его сидящего на стуле у окна. Несмотря на темноту, она чувствовала, что его взгляд устремлен на нее. В этот момент солнечный луч скользнул по лицу герцога, и Миранда заметила, что он улыбается той самодовольной улыбкой, которая всегда выводила ее из себя.
— Ушла? — повторила она.
— Я отослал ее прочь и приказал никогда больше не возвращаться. Мне показалось, что высылка будет для нее страшнее тюрьмы. Кроме того, пришлось бы доказывать ее причастность к поджогу, и я не думаю, что вам бы понравилось рассказывать на суде о ваших личных делах. Так же, как и мне. Не волнуйтесь, если она вернется, я приму соответствующие меры, но сомневаюсь, что она на это решится.
— Но я хотела сама поговорить с ней! — воскликнула Миранда.
— Я поговорил с ней за вас, Миранда, можете выкинуть Нэнси из головы.
Он казался таким довольным собой, таким… таким самоуверенным! Точно так же он выглядел, когда предлагал ей взятку и прислал к ней Пендла.
Девушке захотелось встряхнуть его и выбить из него хотя бы часть этого самодовольства. Вместо этого она издала обиженный возглас и топнула ногой.
— Я сама хотела поговорить с ней. Это мой дом она пыталась сжечь, это меня она ненавидит. Вы не имели права, Белфорд, никакого права!
Он удивленно смотрел на нее, словно только что понял, как для других может быть обременительна его помощь. А потом вздохнул. Это был глубокий вздох человека, стоящего на краю пропасти.
— Ох, Миранда, — прошептал он, — с вами трудно иметь дело.
Ее глаза вспыхнули.
— Я вас не понимаю. Сначала вы пишете мне оскорбительное письмо, запрещая мне решать свои проблемы, а потом утверждаете, что со мной трудно иметь дело!
Лео провел рукой по волосам.
— А я и не знал, что что-то вам запрещал.
— Возможно, для вас оскорбительный тон является нормой, но я привыкла сама вести свои дела. Я делаю это уже много лет, и ваше вмешательство мне неприятно!
