– Ладно, – преодолев остатки сомнений, сказала она. За бодрым тоном скрывался трепет. – Говорите, что от меня требуется.
– Сначала обнимите меня за шею.
Габби посмотрела в его смеющиеся синие глаза. Потом проглотила слюну, подняла руки и довольно робко обвила ими шею мужчины. Ее пальцы ощутили гладкую шелковую парчу халата. Под ними бугрились мускулами широкие плечи и спина. Потом пальцы Габби коснулись его коротких вьющихся волос на затылке и сами собой погрузились в них.
– Правильно, – удовлетворенно заметил ее наставник.
– А что теперь? – спросила Габби с трудом, потому что у нее самой перехватило дыхание.
– Нагнитесь вперед, прижмитесь губами к моим губам и приоткройте рот.
Габби нахмурила брови.
– Зачем?
– Что – зачем?
– Зачем открывать рот?
– Чтобы я мог проникнуть в него языком.
– Что?! – вскинулась Габби. Уикхэму пришлось схватить ее за руки, чтобы удержать на месте.
– Отступать поздно, – предупредил он.
– Вы… проникнете в мой рот языком? – испуганно прошептала она.
– Угу. А вы проникнете языком в мой.
– О боже милостивый… – Габби рассердилась, хотя блеск его глаз свидетельствовал, что ее снова дразнят. Однако, вглядевшись пристально, она поняла, что Уикхэм совершенно серьезен. – Боюсь, что я не смогу этого.
– Еще как сможете. Перестаньте ломаться, Габриэлла, я не хочу уговаривать вас всю ночь. Вы согласились на сделку. Поэтому делайте то, что вам говорят, и целуйте меня.
Габби снизу вверх посмотрела в его красивое лицо, находившееся всего в нескольких сантиметрах от ее собственного, на синие глаза, которые за время этой беседы потемнели, как предгрозовое небо, и на переставшие улыбаться чувственные губы.
У нее колотилось сердце. Ладони стали влажными. Он собирался проникнуть языком в… Шокированная Габби не смогла додумать мысль до конца. На что это будет похоже?
Наконец решившись, она вцепилась в полы его халата и наклонилась. Груди Габби коснулись его груди; их чувствительные соски тут же заныли. Уикхэм отпустил ее руки, положил ладони на ее талию и замер в ожидании. Габби не сразу догадалась, в чем дело. Сделка предусматривала, что инициатива должна исходить от нее.
Она крепко прижалась к его груди и потянулась к губам.
Это прикосновение было таким же коротким и робким, как прежнее. Габби ничего не могла с собой поделать. Она провела губами по его рту, мельком ощутив тепло его губ и прикосновение небритой щеки, а потом отпрянула.
Затем их взгляды встретились. Выражение синих глаз было непроницаемым.
– Плохо, Габриэлла. Попробуйте еще раз. Но теперь не забудьте открыть рот, – грудным голосом промолвил он.
Габби ощущала его теплое дыхание. Если она чуть придвинется, то почувствует движение его губ.
От этой мысли по ее венам побежало обжигающее тепло.
– Нет, я… не могу.
Но Габби не отстранилась. Наоборот, ее пальцы еще крепче сжали ткань его халата.
Он ласкал и целовал ее грудь, гладил живот, задирал ей юбку… Это воспоминание едва не заставило ее потерять сознание. Тело Габби охватило пламя. Ей отчаянно хотелось, чтобы он сделал это снова. Поняв это, Габби мучительно покраснела.
Поцелуй, которого он от нее добивался, не мог закончиться по-другому.
– Можете. Прижмитесь губами к моим губам, а потом просуньте язык мне в рот, – терпеливо повторил ее наставник.
Габби судорожно втянула в себя воздух. Спасения не было, но она и не хотела спасения. По-прежнему изо всех сил цепляясь за халат Уикхэма, она подняла лицо и прижалась к его рту. Потом, вспомнив, что ей говорили, закрыла глаза и осторожно высунула язык.
И наткнулась на его сжатые губы. Как только она прикоснулась к ним, губы раскрылись. Габби набралась храбрости и просунула в них язык.
Его рот был влажным, обжигающим и слегка отдавал вкусом бренди и сигары. Язык Уикхэма прикоснулся к ее языку, столкнулся с ним, а потом дерзко и властно проник в ее рот. Габби затаила дыхание.
Она и представить себе не могла, что можно так целоваться. Это потрясало, ошеломляло и очаровывало.
Его рука обхватила ее затылок. Потом он сменил позу и положил ее голову на свое плечо. Габби чувствовала себя совершенно беспомощной, но самое ужасное заключалось в том, что это ей очень нравилось.
Его губы двигались, настойчиво требуя ответа, язык изучал отдаленные уголки ее рта. Габби, сидевшая у Уикхэма на коленях и обнимавшая его за шею, наслаждалась своими ощущениями так же, как гурман наслаждается видом и вкусом экзотического блюда. Она стыдливо коснулась языком его языка и почувствовала, что Уикхэм перестал дышать.
Было приятно знать, что поцелуй подействовал не только на нее.
А затем она ощутила, что ладонь Уикхэма легла на ее грудь.
Настала ее очередь затаить дыхание. Хотя грудь прикрывали два слоя ткани – ночная рубашка и халат, ощущение было таким острым, что Габби затрепетала. Сосок уткнулся в его сильную жаркую ладонь так, словно просил к себе внимания; тело, помнившее его прикосновения, желало большего. В паху что-то сжалось, заныло, а потом запульсировало в уже знакомом ей ритме.
Уикхэм провел пальцем по ее соску, прижал его, и тело Габби тут же откликнулось на эту ласку.
Ее переполняли непередаваемые ощущения. Она потеряла способность мыслить и могла только чувствовать. Габби стиснула его шею и исступленно ответила на поцелуй, наслаждаясь прикосновением мужской руки к своей груди. Она задрожала всем телом, выгнула спину и поняла, что между ног снова стало горячо и мокро…
Ее ляжки ощутили прикосновение мужской плоти, твердой и горячей от желания. Не в силах справиться с собой, она заерзала, и член Уикхэма дерзко прижался к тому самому месту, куда так стремился проникнуть.
Ей хотелось ощутить его внутри… Поняв это, Габби издала негромкий стон, затихший в глубине его рта.
Уикхэм оставил ее губы и начал покрывать мелкими, частыми поцелуями ее подбородок. Габби широко раскрыла глаза. Умом она понимала, что условия сделки полностью выполнены. Но сделка ее больше не интересовала.
Видимо, Уикхэм тоже забыл об их уговоре, потому что начал целовать ее шею. Его рот был горячим и влажным, а рука, ласкавшая ее грудь, умелой и сильной…
Когда Уикхэм вынул ее грудь из низкого выреза ночной рубашки, Габби перестала думать о чем бы то ни было. Ее глаза оставались открытыми ровно столько, чтобы с замиранием сердца увидеть собственную белоснежную плоть, бесстыдно выставленную чужому взору. До сих пор ни один мужчина не видел ее наготы…
И вдруг Габби отчаянно захотелось, чтобы он смотрел на нее, целовал, ласкал… Он поднял голову, сверху вниз посмотрел на женскую грудь и приподнял ее на ладони, словно любуясь ее совершенством.
