— Если полиция спросит нас, так мы не занимаемся мокрыми делами, — сказал Тристан.
— Никогда, — согласился Ральф.
— Вам что, хочется на допрос? — зарычал Брайан.
— Ни за что! — воскликнул Ральф.
Брайан продолжал обыскивать карманы субъекта, но тот не носил при себе документов. Только несколько монеток да понюшка табаку.
Он поднял голову. Напарники все так же молча смотрели на него сверху вниз.
— Пошли! — прикрикнул он на них. — Убирайтесь быстрее!
Он поднялся и обозрел тупиковую площадку. Вокруг тянулись дома — вроде тех казарм, в которых прежде селились фламандские ткачи, но такие бараки теперь — обычное пристанище бедноты: бывало, в одной комнате теснилась семья из десяти человек. В каждой постройке по меньшей мере семь или восемь таких помещений. Два дома — трехэтажные. Позади — сквозные балконы.
Напарники все стояли на месте.
— Дождетесь! — предупредил Брайан.
Они припустились было по переулку, однако Брайан услышал свистки полицейских. Между двумя домами был узкий проход во двор — прямо и направо.
— Туда. — Брайан встал в полный рост и подтолкнул парочку в нужном направлении. Он сам не прочь был задержаться здесь, но отвечать на вопросы полиции тоже не желал.
Они дворами обошли переулок, Брайан вывел их на людный проспект и здесь расстался с ними, повернув в другую сторону.
* * *
Камилла стояла, вцепившись в ящик с той мумией, которую недавно пожалела, и вслушивалась в темноту. Вроде ни звука. Затем послышался шелест. Откуда-то из-за ящиков.
Не может быть! Сердце ее колотилось, но она не могла поверить, что мумии оживают. Кто-то прятался в темноте рядом с ней, стоя по другую сторону стеллажа, и тоже занимался своим делом, как и она недавно. Он пытался напугать ее этим шумом…
Перед ее мысленным взором вновь возникло видение: лезвие, воткнутое в газетное фото, прямо в лицо сэра Джона. Этот субъект задумал попугать ее не из шалости.
Она, стараясь не шуметь, отошла от стеллажа. И тут услышала голос. Шепот. Дребезжащий звук.
— Камилла…
У нее не было под рукой ничего, чем можно обороняться. Она старалась не поддаться ужасу — ведь ни в какие заклятия она не верила, ни на йоту, но… этот голос. Его звук дрожью отдавался у нее в спине. Это дребезжание пробирало ее до костей. В нем было нечто… зловещее.
Надо бежать — но как? — в таком хаосе стеллажей, среди нагромождения ящиков, в темноте. А если ее остановят, что тогда?
— Камилла…
Снова этот наждачный скрежет… словно насмехается над ней. И угрожает. Смертью.
Она стиснула зубы и повернулась, по-прежнему ничего не видя. Затем отступила в открытую ячейку. И услышала движение у себя за спиной. Кто-то, спотыкаясь в темноте, обходил контейнер — явно стараясь отыскать ее.
Придерживаясь за стеллаж, она пошарила внутри, отчаянно надеясь найти какое-нибудь оружие. Ее пальцы наткнулись в пыли на какой-то длинный твердый предмет. Наверное, скипетр. Она зажала его в руке и, опираясь на обездоленный ею ящик, повернулась.
Пытаясь вспомнить планировку склада, она на ощупь тыкалась по проходу. И тут же услышала звук шагов за своей спиной — ее преследователь и не думал таиться. И снова раздался его голос.
— Камилла!..
Вон там выход! Она поняла это, заметив полоски слабого света по периметру двери, и побежала туда.
Она услышала шаги, почувствовала, как костлявые пальцы вцепились в ее волосы.
Она пронзительно закричала, повернулась и стукнула в темноту своим орудием, затем рванулась к двери, туда, где был свет.
— Тристан, ты чего там застрял, опомнись, — окликнул Ральф.
Но Тристан все стоял истуканом. Они уже далеко ушли от того тупика, за добрых три квартала, вокруг суетились прохожие — некоторые спешили на свистки полиции, а другие равнодушно шли мимо, — дело привычное. Убийства здесь не редки.
— Пошли отсюда подальше. Ты же понял авторитетный совет.
Тристан покачал головой:
— Ральф! Бог ты мой! Пора тебе догадаться, кто там был.
Ральф уставился на него, приподняв брови. Затем огляделся, лихорадочно пытаясь сообразить, что делать дальше. Быть мелким воришкой и не высовываться — это понятно, но если Тристан надумал разжиться за счет лорда Стерлинга — это обязывает. Пока эта вылазка сходила ему с рук — он барином жил в отведенных ему апартаментах, среди прислуги замка, его кормили и уважали, как джентльмена, — все чин чином. Но вот и поворот! Ему ни к чему подставляться под пушку.
Тристан вздохнул и посмотрел на него:
— Это был лорд Стерлинг.
— Лорд Стерлинг! — выдохнул Ральф. — Но если он был там, в таком прикиде, почему послал нас?
— Мы там — свои люди: известно, что мы сбыли одну-две краденые побрякушки, — сказал Тристан.
— Красиво. Ну и ладненько. Давай-ка двинем отсюда. Раз он так велел.
Тристан покачал головой, сверкнув глазами:
— Я возвращаюсь.
— Туда! Да нас едва не подстрелили в подворотне, за компанию с графом! — удивился Ральф. — Если там был лорд Стерлинг, как ты говоришь, так его приказ ясен — уносить ноги!
— Разумеется, он не желал, чтобы у нас брали интервью. — Тристан пожал плечами. — Вряд ли будут разыскивать убийцу того бедолаги, но читать свое имя в газетах ни к чему.
— Верно. Нам это ни к чему.
— Но можем же мы просто прийти полюбопытствовать, как и вся публика. Там уж, наверное, полно народу — нас и не заметят.
— Не хочу возвращаться туда и глазеть на кровавый труп на помойке!
— Нежный какой, посмотри на людей! На зрелище соберутся толпой — хоть вешай. Пойдем, дружище. Нас не запишут в свидетели. Но нам полезно послушать других.
— Тристан! — взвыл Ральф.
— Нам надо разнюхать кое-что для лорда Стерлинга, — отрубил Тристан, повернулся и решительно зашагал к знакомому переулку.
Ральф, стеная, потащился следом за ним.
* * *
Дверь захлопнулась за спиной Камиллы, и мир наполнился светом. На площадке перед дверью никого не было, и Камилла метнулась к лестнице и взбежала по ступенькам наверх.
Она ворвалась в зал. Несколько посетителей топтались вокруг экспонатов, и все они разом посмотрели в ее сторону, явно шокированные. Одна женщина даже испуганно открыла рот.
Камилла на несколько секунд застыла на месте, не понимая, в чем дело. Затем взглянула на орудие, которое выхватила из ящика с мумией. Это была иссохшая рука.
Длань была в обмотках, потемневших от долгого заточения внутри гробницы, — видимо, этот бренный трофей навевал суеверный ужас.
