— Он такой забавный, — то и дело повторяла Ванда баронессе и Ричарду, вытирая слезы, выступившие от смеха после очередной шутки Гарри.
— Он вообще не умеет себя вести, — заявляла баронесса, но глаза ее смеялись. — Он совсем не похож на слугу.
— Мне тоже так кажется, — согласился Ричард. — Он просто наш друг.
Ричард был уверен в одном: если они с Вандой станут мужем и женой, им не обойтись без Гарри. Он будет для них и поваром, и горничной, и даже, если понадобится, няней и все будет делать с присущей ему веселой ловкостью. Но какой толк от слуги, если нет дома, где он может служить?
Ричард шел по заснеженной улице и даже позавидовал тем, кто ехал в каретах или санях. Будь он сейчас в Хофбурге — в его распоряжении были бы такие же роскошные сани. Только перед самым обедом Ричард добрался до дворца баронессы. Ванда ждала его. Прочтя по его лицу все, она не стала задавать глупых вопросов по поводу визита к Талейрану, как это сделала бы другая женщина, а просто обняла его.
Он был расстроен не только своей неудачей, а еще и тем, что ему предстояло рассказать об этом баронессе и Ванде. Но, почувствовав, как девушка искренне обрадовалась его приходу, он крепко стиснул ее в объятиях, и она прошептала:
— Мы что-нибудь придумаем.
— Я не имел права давать вам надежду на будущее! — резко сказал Ричард.
— Никто из нас не собирается сдаваться из-за одной неудачи.
В голосе Ванды звучала решимость. Глядя на нее, Ричард подумал, что она очень повзрослела за последние дни. Любовь сделала ее более мудрой и зрелой, и он даже пожалел на секунду о том, что она уже не тот растерянный ребенок, которого он встретил на маскараде. Но он знал, что именно такой сильной и смелой он хотел бы видеть свою жену, друга на всю жизнь, только такая женщина ему нужна.
— Мы с баронессой ездили на виллу на Реннвег. Сегодня возвращается князь Меттерних, и завтра он примет нас, — сообщила Ванда.
— Это хорошо или плохо?
— Еще не знаю. Иногда мне думается, что он поймет наши чувства, когда я ему все расскажу, а иногда — что он не простит моей неудачи.
Ричард хотел ответить ей, но она приложила руку к его губам и продолжала:
— Нет, пожалуйста, не говорите, что вы думаете об этом. Я знаю, что вы не одобряете моего поступка, но если бы Меттерних не попросил меня об этом, вряд ли мы встретились бы на маскараде. Это судьба, любимый мой, и я не устану повторять это.
— Да, это судьба, — согласился Ричард, целуя ее пальцы. — А теперь она должна помочь мне заработать деньги.
— Я молюсь об этом, дорогой, и верю, что молитвы мои будут услышаны.
Им сообщили, что обед подан, и они направились в столовую. Увидев их озаренные счастьем лица, баронесса вздохнула о своих прошедших юных годах.
После обеда баронесса и Ванда отправились на прием, куда Ричард не был приглашен, и чтобы развеяться, он решил совершить прогулку верхом в Пратер, надеясь встретить среди многочисленных знакомых кого-нибудь, кто сможет помочь ему. Он разговаривал со многими людьми, улыбался и кланялся, был учтив и любезен, но вскоре понял, что это напрасная трата времени. Устав от толпы, он пришпорил лошадь и вскоре оказался за городом в лесу.
Сумерки опускались на лес, поля и дороги, когда после веселой бодрящей скачки по заснеженным дорожкам Ричард возвращался домой. Ванда, должно быть, уже ждет его — они решили провести вечер вдвоем дома.
Так много волнений пришлось ему пережить в последнее время, что, казалось, он утратил способность волноваться и позволил жизни идти своим чередом. И все-таки надежда была, хотя бы на то, что будет новый день, и он обязательно принесет им неожиданную радость.
Подъезжая к дому, он заметил, что насвистывает какую-то мелодию. Да это же вальс! Тот самый, который Ванда назвала чарующим. Их чарующий вальс! Его звуки, как неразрывные узы, связывали их жизни навсегда.
Возле крыльца он спрыгнул с лошади и удивленно огляделся, видя, что Гарри не встретил его. Обычно он поджидал Ричарда с верховой прогулки и следил за лошадью, так как не очень-то доверял местным конюхам. Гарри и сам когда-то был конюхом и говорил, что хорошо знаком с их ленью и неряшливостью, будь то в Вене или в Лондоне.
Дворецкий открыл дверь, из гостиной лился яркий свет. Ричард поднялся по ступеням в холл. Навстречу вышел Гарри и спросил:
— Что случилось, господин? Вы не встретили графиню?
— Кого не встретил? — переспросил Ричард.
— Графиню, — повторил Гарри. — Она получила вашу записку, села в сани и уехала к вам.
— Что ты несешь? Я не писал никакой записки! Когда баронесса и Ванда уехали на прием, я поехал верхом на лошади. Ты ведь сам проводил меня!
— Я знаю, господин. Но час назад, когда они вернулись домой, сюда подъехали сани и какой-то узкоглазый парень передал графине записку. Она сказала, что вы ждете ее в Хофбурге, и сразу же уехала.
— В Хофбург?
— Да, господин.
— Ты уверен?
— Господи, конечно! Я подумал, что вы в конце концов помирились с этими русскими. Правда, не знаю зачем, но решил, что еда есть еда, и неважно, кто за нее платит.
— Прекрати, Гарри, говори по делу, — резко прервал его Ричард.
— Да нечего больше рассказывать. Графиня села в сани и укатила.
Ричард сжал губы. Он не сомневался: это проделки Екатерины. Что она задумала на сей раз?
— Мою лошадь, — отрывисто приказал Ричард.
— Сию минуту, господин.
Гарри исчез, и через минуту лошадь была у подъезда. Она была бодрой и свежей, словно не проскакала много километров. Ричард вскочил в седло и через десять минут уже поднимался по лестнице дворца в Хофбурге. Слуги знали его в лицо и спокойно пропустили. Он решил пойти к Александру и узнать, не посылал ли он за Вандой и что им нужно от нее. Но царя не было, он застал лишь его адъютанта.
— Мне необходимо видеть его императорское величество, — официально потребовал Ричард.
— Боюсь, это невозможно, — ответил адъютант.
— Почему?
— Император занят.
Что-то в манерах этого человека и легком смешке, которым он сопроводил свои слова, заставило Ричарда насторожиться — внезапное подозрение укололо его.
— Кто у него?
— Я не уверен, что вам следует знать об этом, — ухмыльнулся адъютант.
— Немедленно скажите мне! — крикнул Ричард. Адъютант почувствовал недоброе и ответил:
— У него леди.
— Догадываюсь. Кто?
Адъютант оглянулся и тихо сказал:
— Графиня София Зичи. Вы не представляете, что там творится, — взахлеб стал рассказывать адъютант. — Графиня дразнила императора, говоря, что мужчины тщеславнее женщин и у них больше времени уходит на переодевание. Царь возражал, и они поспорили. Она поклялась, что сделает это быстрее, чем он. Они послали за необходимой одеждой в дом графини. Все уже привезли. Теперь царь и графиня в его спальне. Я надеюсь, они расскажут нам, кто победил.
