– Все бесполезно, – проворчал Говейн, поднимаясь вместе с остальными по ступеням башни.
Первым делом отправились в деревню, думая, что Гулливер скрылся там. Но их встретило полное запустение. Казалось, что на эту местность напал враг и жители, побросав все, в спешке убежали: белье мокло в бадьях, а в котелках над погасшими очагами осталась похлебка. Дальше по пути им попались две фермы и хижина, тоже пустые. Все это выглядело весьма странно.
Говейн заглянул в залу. Два факела по углам освещали ряды спящих.
Еле передвигая ноги, он вошел в свои покои. Ждет ли его Элис? Но в комнате был один лишь Генри, наполнявший горячей водой бадью у камина.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Говейн.
– Элис велела приготовить горячей воды и принести ее сюда, как только вы вернетесь.
– Элис… – У Говейна сжало горло.
– Она оставила горячий суп, хлеб и эль вон там, на сундуке, и велела вам об этом сказать.
– Спасибо, Генри.
Простодушный парень расплылся в улыбке и, стуча ведрами, ушел.
Говейн закрыл за ним дверь и оперся об нее. Огонь в камине, еда, горячая ванна… Вот дом, о котором он мечтал. Не хватает только женщины.
Говейн взял поднос с едой и, поставив его около бадьи, начал раздеваться. Он окунулся в горячую воду и откинулся на край, наслаждаясь теплом, проникавшим в его уставшее и изболевшееся тело.
Скрипнула дверь. Это, наверное, Дарси. Никто другой не осмелится войти без стука. Говейн приоткрыл глаза и… увидел Элис.
На ней была голубая ночная сорочка из тонкой материи. Волосы темным каскадом струились по спине.
– Добрый вечер, милорд. Надеюсь, от горячей ванны вам стало лучше, – как бы, между прочим, заметила она, затем подошла к кровати и стала снимать покрывало.
– Что, черт возьми, ты здесь делаешь?
Она бросила на него через плечо вызывающий взгляд:
– Я – твоя жена и живу здесь!
– Ты – невеста Ранульфа.
Элис выпрямилась, и Говейн увидел, как ткань обрисовывает ее тонкую талию, округлые бедра и грудь, вкус которой до сих пор был у него на устах.
– Нет, я твоя жена! – повторила она.
– Но в указе твоего отца сказано…
– Мы связали себя обещанием перед свидетелями. Разве ты не помнишь?
– Прекрасно помню. Но тогда я не знал, что ты уже обещана…
– Я никогда не была помолвлена с Ранульфом! – Упершись в бока руками, она подошла к бадье. При этом в разрезе сорочки мелькнули стройные ноги. На ней, наверное, больше ничего не надето, подумал Говейн. – Почему ты мне не веришь?
Говейн сжал зубы.
– Ты мне лгала!
Элис вздохнула и уже совсем невоинственно сказала:
– В этом моя ошибка. Вначале я молчала от страха, а потом… – Она теребила концы пояса. – Все произошло так быстро. Вчера мы враги, сегодня – любовники. – Щеки у нее порозовели. – У меня просто не было времени сказать: «Ой, а мой отец – граф». К тому же ты терпеть не можешь знатных. Вот я и решила не сразу говорить обо всем.
Так отчаянно хотелось ей верить! Но подозрения не отпускали.
– Если не было никакой помолвки, то почему тогда твой честный родитель заявляет, что она была?
– Я долго об этом думала. Полагаю, его обманул Ранульф. К сожалению, не так уж трудно найти священника, который напишет поддельный документ.
– Допускаю, – пробормотал Говейн. Ему не хотелось признаться в том, что он тоже размышлял об этом во время долгих поисков мальчиков.
– Клянусь, это правда! – Элис опустилась на колени около бадьи и положила руку ему на грудь. Она почувствовала, как напряглись под ее ладонью мышцы. Дрожь охватила их обоих. Его зеленые глаза потемнели. Что ж, он по-прежнему хочет ее, хотя и не доверяет. Для начала и этого достаточно. – Это так же верно, как моя любовь к тебе. – Элис слегка коснулась губами его губ. – Я твоя жена, и больше ничья.
– Только моя! – Говейн запустил руки ей в волосы и прижал ее рот к своему.
Нежный поцелуй быстро сделался страстным. Элис почти не сознавала, что Говейн несет ее в постель. Он поднял подол ночной сорочки, и их тела соприкоснулись.
– Ты мокрый и холодный, – с трудом вымолвила она.
– Согрей меня, – хрипло прошептал он, – и исцели.
Элис обвила его руками. Их слившиеся тела метались по постели и наконец задвигались в едином, дарующем восторг ритме.
Удовлетворенный и утомленный Говейн скатился на бок, но Элис не отпускал. Он не представлял, что для него возможно стать единым целым с женщиной. Он был упоен ею и запахом розмарина, исходившим от нее.
– Тебе хорошо? – спросил он, не выпуская любимую из своих объятий.
Элис кивнула. Щеки у нее раскраснелись и блестели, а глаза были как будто подернуты дымкой.
– Ты ничего не поел, – заметила она и уперлась подбородком ему в грудь. – Мама всегда говорит, что нельзя сообщать новости мужчине, если он голоден. А мне не терпится все тебе рассказать.
– Плохие новости лучше переваривать на пустой желудок.
– Мои новости не плохие – Вельма родила ребенка.
– И что еще?
– Это девочка, и ее назвали Элис. Я испробовала одну траву, впрочем, тебе это не так интересно, как мой разговор с Малкином.
– Кто это?
– Брат Силь, как выяснилось. Он старый, хромой, но не помешанный. Он рассказал о том, какие ужасные вещи здесь происходят. – И Элис изложила Говейну все, что узнала от Малкина.
– Это грех – желать смерти собственному брату, но с ним надо кончать! – прорычал Говейн.
– Какая красота! – запрокинув голову, Элис рассматривала высокий купол. Стены огромной пещеры переливались десятками оттенков от вкраплений блестящего камня.
– Зачем только я привел тебя сюда… – проворчал Говейн.
– На случай, если будут раненые, – серьезно ответила она. – А где вход в рудник?
– Как мне помнится, за следующим горным кряжем.
По пути сюда Говейн объяснил сопровождавшим его ветеранам французской кампании, что рудник существует еще со времен нашествия римлян. Его отец им не особенно занимался, так как ему претила сама мысль о том, чтобы заставлять людей работать под землей. Вытянувшись в цепочку, воины шли следом за Говейном и Элис по узкой горной тропке. Было холодно, и Элис натянула на голову капюшон плаща. Они с Говейном помирились, но он все еще держался немного натянуто.
– Ложись, – вдруг прошептал Говейн, когда они добрались до каменистого плоскогорья на вершине холма.
Элис заглянула за край обрыва и далеко-далеко внизу увидела вход в огромную пещеру. Четыре человека в кольчугах и шлемах охраняли его. Еще с десяток воинов грелись у небольшого костра.
– А где же дети? – спросила Элис.
– Работают внутри.
– Как же ты проберешься туда?
