Он не содрогнулся.
Джессика, отчаянно шепнуло его тело.
— Миссис Фарли, — сказал Марк.
— Сэр Марк.
На ней был длинный плотный плащ из темной материи, окутывавший ее от шеи до щиколоток. Ее голова клонилась к земле, словно под тяжестью какой-то ноши. Она подняла на него глаза, и сердце Марка пронзила острая боль.
Этот грустный, встревоженный взгляд… Ему захотелось подойти к ней и обнять, прижать к своей груди. Или отвернуться и скрыться в доме, забаррикадировав тяжелую дубовую дверь. Он хотел сделать так, чтобы она больше никогда не печалилась и не страдала. Он и сам не знал, чего хотел. Была ли она ответом на его безмолвную молитву о спасении или искушением, посланным, чтобы погубить его?
— Я знаю, мое появление может показаться особенно несвоевременным, — начала она. — Учитывая… события, произошедшие днем. Я понимаю, что вы могли обо мне подумать. Но я здесь не затем, чтобы… усугубить положение. Честное слово. Я пришла потому, что мне больше не к кому обратиться.
Она сделала еще один шаг к нему, и Марк заметил, что под глазами у нее залегли глубокие тени, а руки дрожат. Видимо, у нее действительно случилось какое-то горе — он не увидел ни малейших признаков фальши.
— Миссис Фарли, — повторил он.
Он мог отказаться от разговора. В конце концов, он ведь только что решил не иметь с ней ничего общего. Можно было посоветовать ей обратиться со своими заботами к священнику и отгородиться от чужих неприятностей.
Да, конечно. А этот мужлан схватит ее за грудь, а потом обвинит в том, что она ввела его в искушение.
Нет, у Марка было множество недостатков, но он был не из тех мужчин, что способны бросить женщину в беде. Особенно эту женщину. Эту безумно соблазнительную, безумно раздражающую, прекрасную женщину.
Он не ответил, и она невольно сцепила руки, как будто умоляя.
— Мы можем побеседовать здесь, если вам так будет удобнее. Я взяла плащ и захватила зонтик — на всякий случай. Но я хочу… нет, мне необходимо с кем-нибудь поговорить.
В этот момент Марк осознал, что все зашло гораздо дальше, чем он думал. Потому что стоило ей обратиться к нему с просьбой — единственной просьбой — и все доводы рассудка, вся его стройная логика — все рухнуло, растворилось, растаяло, словно дым. Все, о чем он мог думать, была она, и только она.
Джессика вздохнула с облегчением, когда сэр Марк молча открыл дверь и жестом пригласил ее войти. Он снял с нее плащ и повесил его на крючок. Все так же молча провел ее по длинному коридору; однажды ей уже приходилось по нему идти. Они вошли в гостиную. Он указал на кресло перед камином. Снаружи уже стало немного холодать, но здесь, в доме, царил настоящий холод. Сэр Марк быстро и мастерски разложил поленья в камине, взял маленькие мехи и раздул тлевшие угли. Появились первые язычки пламени.
Он проделал все ловко и проворно и ни разу не коснулся ее, ни случайно, ни намеренно. И Джессика была этому рада.
Затрещал огонь. Сэр Марк подвинул каминную решетку и повернулся к гостье. Он внимательно посмотрел ей в глаза, потом перевел взгляд на судорожно стиснутые, мраморно-белые руки.
— Вы продрогли, — заметил он. Его тон был таким сухим и бесстрастным, как будто они не целовались как безумные всего пару часов назад. Можно было подумать, что между ними нет никаких отношений, кроме шапочного знакомства. — Не хотите ли чаю?
— Нет. — Она вцепилась в юбку. — Спасибо. Нет. Я не люблю чай.
Должно быть, в ее голосе прозвучало что-то не совсем обычное, потому что он склонил голову набок и взглянул на нее с любопытством. Но расспрашивать тем не менее не стал.
— Кофе? Теплого молока?
— Полагаю, порто у вас не найдется? — спросила Джессика. Слова вырвались у нее против собственной воли.
Но сэра Марка, кажется, не удивило и не оскорбило желание леди испробовать столь неженский напиток. Его глаза весело сверкнули. Он вышел из комнаты; до Джессики донеслись шорохи и скрипы, звуки открываемых и закрываемых дверей. Наконец сэр Марк снова возник на пороге. В руках он держал два бокала из зеленого стекла и запыленную бутылку.
— Порто нет, — объявил он. — Но… — он приподнял бутылку, — у меня нашлось местное яблочное бренди. Вы его когда-нибудь пробовали?
Джессика покачала головой.
Сэр Марк вытащил пробку из бутылки и плеснул немного янтарной жидкости в бокал.
— Это местная традиция, — объяснил он, передавая ей бокал — их пальцы не соприкоснулись, — и налил себе порцию побольше.
Ей и в самом деле требовалось успокоить нервы. Всего-навсего маленький глоток. Джессика уже чувствовала себя неловко из-за того, что пришла сюда.
Он поставил бутылку на маленький столик и сел на диван. Можно было сказать, что он сел рядом, но… это был очень длинный диван, а сэр Марк устроился на противоположном конце от Джессики. Если бы она полностью вытянула руку, а он вытянул свою, то все равно они едва дотянулись бы друг до друга. И тем не менее по спине Джессики пробежала легкая дрожь. Они сидели… почти рядом. Она почувствовала, как прогнулись подушки, когда он откинулся назад, и погладила ладонью шелковую обивку.
— Ваше здоровье. — Он поднял бокал и сделал глоток.
Джессика неуверенно понюхала жидкость. За сладким ароматом яблока крылось что-то еще, что-то резкое, грубоватое и как будто сырое. Запах щекотал ее ноздри.
— Сэр Марк, — с подозрением спросила она, — вы что, хотите меня напоить?
— Я налил вам меньше дюйма. — Он поднял бровь. — А вы что, совсем не умеете пить?
Джессика сжала губы. Эти слова прозвучали как вызов.
— Я могу выпить столько, что вы окажетесь под столом, — заявила она. Но участвовать в этом состязании ей не хотелось. Она поднесла свой бокал к губам и тоже сделала глоток.
Она ожидала, что на вкус это будет нечто вроде сидра, мягкое и согревающее. Но язык и горло обожгло, словно огнем, Джессика едва сумела проглотить бренди и отчаянно закашлялась. Это было совсем не похоже на бархатистые, благородные, хорошо выдержанные напитки, вроде тех, что пьют в клубах джентльмены. Это был простой грубый алкоголь, крепкий, с резким вкусом, который предпочитает простой рабочий люд, когда желает повеселиться. Эффект от выпитого оказался мгновенным. Джессика почувствовала, как внутри у нее стало тепло и уютно и как все заботы и печали вдруг отступили.
Она снова кашлянула и посмотрела на невинно выглядящую золотистую жидкость.
— Вы могли бы меня предупредить. Это чистый яд.
— Это тоже местная традиция. — Он улыбнулся, но улыбка тут же исчезла, как только он взглянул ей в глаза. — И по правде говоря, у вас был такой вид, будто вам не помешало бы взбодриться. Мне показалось, что это самое подходящее средство. — Он отхлебнул еще бренди и посмотрел на ее руки, сжимавшие бокал. Потом перевел взгляд на ее лицо. — К тому же… я пытаюсь утопить в вине свое лучшее «я».
