— Эй, кто там? — крикнула она.
— Кто это? — отозвался голос.
Бетани осторожно приблизилась к сараю, с удивлением заметив, что задвижка на двери новая и закрыта снаружи. Она приложила губы к щели, удивляясь, за что могли посадить человека в такую жестокую тюрьму.
— Кто вы? — спросила она.
— Бетани? — послышался хриплый шепот, в котором звучало удивление и благодарность. — Откройте дверь, Бетани.
Она отступила назад. Голос, произносивший ранее грубые простонародные ругательства, вдруг превратился в знакомый вежливый голос капитана Дориана Тэннера.
— Дориан? Что вы здесь делаете?
— Выпустите меня, и я попытаюсь все объяснить, если не замерзну до смерти.
Неслушающимися пальцами она с трудом выдвинула деревянную задвижку, та упала, и дверь открылась. Растрепанный и дрожащий от холода, Дориан Тэннер, спотыкаясь, вышел из сарая.
— Где я нахожусь, черт возьми?
— В Систоуне. А что с вами произошло?
— Меня похитили эти мерзавцы-мятежники, — ответил он, топая ногами, чтобы согреться. Затем остановился и посмотрел на нее покрасневшими глазами. — Мне давали только хлеб и бренди. — Он с благодарностью взглянул на нее. — Слава Богу, что вы проходили мимо.
Она покачнулась под тяжестью его веса. Сначала Бетани подумала, что капитан настолько ослаб, что не может держаться на ногах, но потом почувствовала, как его руки проникли под ее накидку.
— Там так было холодно, — пробормотал он. — Так холодно. А вы такая теплая, Бетани.
Его поцелуй был мокрым, и от него пахло бренди. Она пыталась высвободиться, но он прижал ее своим телом к стенке сарая. Задыхаясь от борьбы и удивления — как мог английский офицер оказаться в подобном месте, — Бетани не в силах была произнести ни звука. Вдруг мелькнула тень — Дориан, получив сильный удар по голове, застонал и повалился на землю.
Бетани вжалась в стену сарая, крепко зажмурилась, ожидая второго удара, но услышала злорадный смех Эштона.
— Хотя я и зол, но не ударю тебя.
Она открыла глаза, с ужасом оглядываясь на мужа.
— Это ты!
— Знать бы, что ты с таким отчаянием станешь искать своего любовника, — с горечью произнес он, — я рассказал бы о нем утром в летнем домике.
Он с каким-то отчаянием посмотрел на кольцо, которое надел на ее палец сегодня; отвернувшись, поднял Дориана и, сгибаясь под тяжестью его тела, почти не обращая внимания на Бетани, широкими шагами пересек заснеженное поле, уложил его в повозке. Она прибежала следом.
— Что делал Дориан в этом сарае?
— Судя по запаху, пил бренди.
— Это не ответ, — возмутилась она и тут же выпалила второй вопрос: — Куда ты собираешься его отвезти?
Эштон бросил на нее холодный взгляд.
— Это тебе совсем не обязательно знать.
К ее ужасу, он связал Дориану руки, засунул в рот кляп и накрыл толстым одеялом.
— Но он же английский офицер. Необходимо сообщить его командованию.
Эштон снова бросил на нее ледяной взгляд.
— Ты собираешься это сделать, не так ли?
У нее не было времени даже ответить. Она только успела удивленно вскрикнуть, как сильные руки подняли ее и бесцеремонно усадили на повозку. Не давая опомниться, он быстро сел рядом и дернул за поводья — лошадь поскакала легким галопом. Через несколько минут они уже были на темной пустынной дороге, ведущей на север.
— Очень рискованно оставлять тебя здесь, — пробормотал Эштон сквозь зубы. — Ты слишком рьяная тори, чтобы тебе можно было доверять.
У нее кружилась голова от всего, что ей только что открылось: когда-то уважаемый за высокую порядочность, ее муж оказался распутным человеком, отвергшим жену ради куртизанки; чуть ли не клялся в собственном благоразумии и умеренных политических взглядах, а на самом деле помогает мятежникам. В ее сознании не укладывалось, что он, слывший честным и открытым, похитил английского офицера. Гнев лишил ее дара речи, слова не в силах были выразить отчаяние, даже слезы не могли помочь.
Через несколько миль сумерки сменились ночью, холодной и глухой. Болотистая трясина, где летом и осенью росли ягоды и цветы, сейчас была скована льдом и покрыта снегом. На небе появилась луна, посылавшая свои бледные лучи на покрытые снегом луга с небольшими рощицами тутовых деревьев.
Наконец, она взглянула на Эштона, даже не на него, а вперед, прищурившись от встречного холодного ветра.
— Зачем ты это сделал? — холодно спросила она.
— Разумеется, совсем не для того, чтобы дать ему возможность для любовных встреч.
— Я случайно наткнулась на него. Услышала крики о помощи. Ты ошибаешься в отношении меня и Дориана, но вот как быть мне, своими глазами видевшей, как ты входил в дом мадам Джанипер? Или это не так?
Эштон внимательно посмотрел на нее. На какое-то мгновение ей показалось, что сейчас начнутся объяснения, но муж снова сосредоточился на своих мыслях.
Свернув на восток, ночные путники поднялись на возвышение, в небольшой форт Баттс-Хилл, окруженный рядом высоких сосен, которые своими острыми вершинами врезались в ночное небо, словно монумент поднимающейся волны восстания. Деревья, среди которых они остановились, слабо защищали от ветра, дышавшего холодом; лошадь и та, прижав уши, недобрым взглядом оглянулась назад, раздувая ноздри и извергая клубы пара. Бетани скорее услышала, чем увидела вокруг какое-то движение, и через мгновение их окружила группа мужчин — тяжелое предчувствие заставило ее вздрогнуть. Не снимая одеяла с головы Дориана, Эштон поставил его на ноги — тот застонал, покачиваясь, — и подтолкнул его вперед. Мужчины остановились, поджидая приехавших, и все вместе исчезли за воротами форта. Бетани, закусив нижнюю губу, ждала, ее пальцы нервно теребили ткань накидки — ожидание казалось бесконечным. Наконец, когда ее терпение уже подходило к концу, в воротах показались две фигуры. В одной из них она по походке сразу узнала Эштона. Второй мужчина, высокий и худой, шел быстрым шагом. Только у повозки она разглядела их лица и ахнула, даже не успев ничего сказать, потому что Эштон тронул лошадь и пустил ее галопом.
— Гарри?
Он обнял ее.
— Да, это твой брат. Я снова среди своих.
Он изменился. Похудел, одежда истрепалась. Морщинки вокруг глаз стали глубже, а в глазах появилась незнакомая для Бетани печаль.
— Объясни, Гарри, что произошло?
— Разве Эштон не рассказал тебе? Прости, забыл — он же не любит хвастаться. Англичане арестовали меня в Провиденсе. Пришли прямо в дом тестя, каким-то образом узнав, где я нахожусь. — Он заулыбался. — Но они решили, на всякий случай, не приговаривать меня к повешению, а обменять, когда возникнет нужда, на своего офицера.
