В глазах у нее мелькнул ужас, и она с такой яростью посмотрела на Кайрена, что ему показалось, будто лицо его обожгло пламенем.
– Ты брал меня в этой постели, зная, что он мертв, зная, как я буду себя чувствовать после этого.
– Я только хотел прикоснуться к тебе, – вздрогнув, пробормотал он.
– Ты хотел сплясать на могиле Квейда, насладиться своей победой. Никогда больше, милорд.
– Но, Мэв...
– Находите себе облегчение со служанками или со шлюхами в Дублине. Но не вздумайте опять прикасаться ко мне.
– Моя дорогая...
Мэв отшвырнула его руку.
– С этого момента я вам только враг. Вы предали меня, вы мне солгали, разрушили мою жизнь и убили человека, за которого я хотела выйти замуж.
– Я его не убивал! Мэв, даже если бы я проголосовал за его освобождение, это не имело бы веса. Они хотели его смерти.
– Вы недооцениваете свой дьявольский язык, милорд. Если бы вы попытались, может, и увидели бы его свободным.
Кайрен нахмурился, глядя на маску ненависти, скрывшую ее прелестное лицо.
– А какой ценой? Позволить ему и дальше устраивать мятеж? Чтобы он мог забрать тебя и сделать из меня рогоносца?
– Что случилось бы потом, вы могли бы увидеть, если бы Квейд остался жив. Но что вам известно о таких людях? – с насмешкой спросила она. – Вы же подлый, бессердечный, отъявленный соблазнитель женщин. Никогда больше не говорите со мной.
Завернутая в простыню, словно настоящая богиня, Мэв вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь. Кайрен почувствовал, как этот шум эхом отозвался в его сердце.
* * *
Неделя прошла в напряженном молчании. Казалось, воздух в Лэнгморе сгустился, как перед бурей. Того и гляди блеснет молния.
Кайрен проводил день за днем, час за часом, тренируя своих людей. Бывший сброд начал превращаться в дисциплинированную, боеспособную команду, которая могла сдержать и отразить нападение маленькой армии мятежников. И Мэв с тревогой думала, не чувствует ли Кайрен... граф Килдэр приближения решающей битвы.
Но ее больше мучила тяжесть собственной вины, чем разбитое сердце. Как она могла столь бесстыдно лежать с палачом Квейда? Почему даже теперь она предательски по нему скучает?
Подняв глаза, она увидела входящую в малый зал Джейн. Старшая сестра держала на руках спящего сына и вся светилась от радости. Ее сердце наконец исцелилось.
Мэв не могла сказать то же самое про себя.
– В последние дни ты похожа на грозовую тучу, – ласково произнесла Джейн. – То ли ждать дождя, то ли раскатов грома. Мы с Фионой и Бригид очень беспокоимся.
Значит, она пришла, чтобы поговорить с сестрой? Вздохнув, Мэв попробовала обуздать свои чувства и хотя бы выглядеть спокойной.
– Мне понятно твое горе, – сказала Джейн. – Я знаю, что ты любила Квейда.
Да, она его любила. Он был нежным другом, как и она, интересовался книгами. Всегда понимал ее взгляды, никогда не пытался их изменить. Они были одного мнения об Ирландии и Лэнгморе. Их брак мог стать гармоничным. А теперь он навеки ушел.
– Восстание обходится дорогой ценой, – продолжала сестра. – Мы должны верить, что жертвы не напрасны.
Мэв чуть заметно кивнула. Джейн права. Но это не умаляло ни ее страданий, ни ее вины. Она дважды охотно делила постель с английским мучителем Квейда. Она поддалась обману Килдэра, позволяла ему увлечь ее своим обаянием, пока не предала человека, который поклялся ей в вечной любви. А хуже всего то, что она совсем не так любила Квейда.
Мэв чувствовала себя виноватой.
– Ты не готова разговаривать об этом? – спросила Джейн.
Посмотрев на сестру, Мэв увидела в ее темных глазах понимание и участие и покачала головой.
– Ладно, – ответила Джейн, поднимаясь со стула. – Маленький Джеральт спит. Я положу его и сама немного отдохну. Если ты передумаешь...
– Спасибо. – Мэв тоже встала и благодарно обняла сестру. – Я знаю.
Джейн с улыбкой вышла, а Мэв снова принялась ходить взад-вперед.
Трясина чувств все глубже затягивала ее, и она не знала, что делать, как совместить несовместимое: горе и вину с постыдной тоской тела по ужасному мужу.
– Мэв?
Она повернулась на голос Килдэра и вздрогнула от ярости. Она опасалась его.
Каждый день он пытался разговаривать с ней, упрашивая забыть его прегрешения и простить. Но Мэв отказывалась.
Скользнув взглядом по его серьезному лицу, девушка взяла вышивание, лежавшее на столе, и молча направилась к двери.
Кайрен остановил ее и потянул обратно.
– Когда-нибудь ты все равно должна со мной поговорить.
Мэв посмотрела на мужа с таким видом, словно он был каким-то отвратительным грызуном.
– Отпустите меня, – процедила она.
– Нет, я хочу, чтобы ты меня выслушала.
– Вы не можете сказать мне ничего такого, что я хотела бы услышать.
– Черт побери, Мэв! – Он еще крепче сжал ее руку. – Я не мог остановить казнь О'Тула, даже если бы захотел. Я понимаю твое горе, но не могу принять твои обвинения.
Пожав плечами, она уставилась на дальнюю стену. Внутри все клокотало от гнева. Неужели он не понимает, как она ненавидит его за участие в смерти Квейда, за то, что он тем утром, зная правду, все же занимался с ней любовью? Или этот распутник считал, что имеет права на ее тело даже после своего предательства?
Да, он был англичанином и, без сомнения, думал именно так.
– Ради всего святого, поговори со мной! – рявкнул он. Мэв ответила лишь бесстрастным взглядом, хотя горела желанием обругать его последними словами. Нет, она не даст ему такого удовлетворения, не примет вызов, на который он рассчитывает.
Килдэр проглотил ругательство и выпустил ее руку.
– Где твой брат?
Флинн исчез шесть дней назад, и Мэв не знала, где он. Когда она в слезах рассказала ему о смерти Квейда, ярость брата не имела границ. Теперь она начинала беспокоиться за его жизнь.
– Женщина, ты пытаешься убить меня, – заявил Килдэр... и вдруг поцеловал ее. Мэв сжала губы, сопротивляясь его посягательству и чувствуя, как Кайрен пытается открыть ей рот. Ни за что!
Неожиданно от знакомого запаха у нее больно кольнуло в груди.
Она вырвалась и пронзила мужа злобным взглядом.
– Один раз вы заставили меня забыть свой долг и верность Ирландии. Теперь мне известно, что вы негодяй. Такого больше не случится...
Минула еще неделя. Кайрен не оставлял попыток вызвать жену на разговор. Мэв с тем же упорством их пресекала.
Слушая латынь отца Шона, она старалась не обращать внимания на присутствие сестер и обитателей замка, пришедших на воскресную мессу. Сейчас она могла забыть о них. Могла даже временно игнорировать тревогу за брата.
