— А мне в этом деле слова не дано? — спросила Синтия, но мистер Эллсуорт уже расталкивал толпу плечами и локтями. Угрожающе посмотрев на Дерека, она заявила:
— Вы, сэр, недобросовестный человек.
— Не понимаю, что вы имеете в виду.
— Прекрасно понимаете. И не надо смотреть на меня такими невинными глазами. Меня вы не одурачите. Я вас слишком хорошо изучила.
— Согласен, — сразу же ответил он. — А вы перестаньте замораживать меня своим арктическим холодом. Меня вы тоже не проведете. Я тоже хорошо вас знаю.
Он повел ее к двери, ведущей в фойе, и Синтии пришлось идти рядом. Не может же она устроить скандал! Он все еще держал ее под руку, прикрыв ладонью другой руки ее руку как бы для того, чтобы предупредить ее бегство. Однако Синтии пришлось себе признаться, что у нее и не было желания выдергивать руку. Более того, втайне она была рада, что он придумал всю эту историю с Ханной, чтобы не отпускать ее от себя, хотя мысль об этом еще более ее взволновала.
— Куда вы меня ведете?
— В буфет. По-моему, вас мучит жажда.
— Я не хочу пить, мистер Уиттакер. Я сердита.
— Как? Вы сердитесь, потому что я вас разлучил с мистером Эллсуортом? Я ненавижу говорить дамам неприятные вещи, леди Синтия, но, по-моему, он слишком уж легко от вас отделался. — Он покачал головой с притворным сочувствием. — Боюсь, что это плохой знак, если учесть ваши амбиции.
Синтию разбирала злость. Она была так занята, пытаясь подыскать подходящие слова и дать ему отпор, что не заметила, куда на самом деле вел ее Дерек. Она очнулась лишь тогда, когда он открыл дверь, ведущую на террасу, расположенную вдоль заднего фасада здания.
Она остановилась как вкопанная, в недоумении глядя на открытую дверь и на темноту за ней.
— Это не буфет.
— Нет, но вы же сказали, что не хотите пить. Я подумал, что вам, может быть, понравится побыть на свежем воздухе.
Чтобы немного остудить свой гнев, — добавил он, явно имея в виду прямо противоположное.
Синтия сразу же выдернула руку и повернулась, чтобы бежать. Но она не успела сделать и двух шагов, как он протянул руку и, обняв ее за талию, резким движением прижал к себе.
Она похолодела. Что, если кто-нибудь увидит, как он ее обнимает? Она ощутила его теплое дыхание у себя за ухом.
— Не пытайся убежать от меня, Синтия. Я уже говорил, что тебе это не удастся.
— Сейчас же отпусти меня.
— Отпущу, если ты согласишься потанцевать со мной.
— Как тебе не стыдно! Ты хочешь меня заставить?
— Если придется. — Но он с явной неохотой все же отпустил ее. — Я надеюсь, что до этого не дойдет.
Ну, это уж слишком. Она обернулась, чтобы посмотреть ему в лицо, и стала раздраженно ему выговаривать:
— Я не знаю, что мне с тобой делать. Ты умышленно пренебрегаешь моей просьбой. Ты слышишь только то, что хочешь слышать. Я не знаю, как еще все тебе растолковать.
Вам не на что надеяться, мистер Уиттакер. Ваши ухаживания не помогут. Сколько раз можно это повторять?
— Все верно. — Он был совершенно невозмутим. — И все же я отказываюсь быть вычеркнутым из списков. Странно, ты не находишь? Я и сам удивляюсь. Почему я не сдаюсь? Почему я так настойчив? Другие уже давно бы это сделали. Называй меня глупцом…
— Я назову тебя еще хуже. Ты упрямый осел. Я прекрасно понимаю, почему ты продолжаешь изматывать меня. Ты слишком упрям, чтобы признать свое поражение.
Он задумчиво потер подбородок.
— Возможно, — признался он. — Я знаю, что иногда бываю удивительно упорным.
— Упорным? Это слишком вежливое слово для того, чтобы определить, кто ты на самом деле.
— В то же время, — невозмутимо продолжал он, — я неплохой танцор, что возвращает нас к началу нашей беседы.
Вы окажете мне честь, леди Синтия, и подарите мне танец? — Он поднял указательный палец, как бы предупреждая. — Будьте осторожны! Не придавайте слишком большого значения моему приглашению, или я начну думать, что вы тщеславны. Я попросил вас потанцевать со мной, а не выйти за меня замуж.
Это было так смешно, что она еле удержалась, чтобы не рассмеяться.
— Вы уже просили меня выйти за вас замуж, — презрительно буркнула она. — Так что не надо говорить, что я тщеславна.
— Но позвольте вам напомнить, что эти два предложения были сделаны мной в разное время. То, что вы согласились на второе предложение, не обязывает вас соглашаться на первое.
Какая же у него привлекательная улыбка! Нельзя на нее не ответить, пусть даже неохотно.
— Хорошо. Один танец. — Потом ей в голову пришла неожиданная мысль, и улыбка стала лукавой. — Пусть это будет павана, если музыканты смогут ее сыграть.
— Павана! — Сначала он вроде бы пришел в ужас, но быстро оправился. — Я уверен, что они сыграют. Мне подсказывает это мой внутренний голос. — В глазах Дерека появился хитрый блеск.
Синтия была уверена, что он не задумываясь подкупит музыкантов. Она еле удержалась от того, чтобы не рассмеяться.
— Прошу вас, проводите меня к лорду и леди Графтон.
Вы можете подойти ко мне, когда услышите, что заиграли павану. Если вы ее услышите.
— О! Я могу подойти к вам задолго до этого, — уверил он ее.
Стараясь выглядеть строго, она сказала:
— Прошу вас не делать этого. Ваше присутствие действует на меня странным, непонятным образом, мистер Уиттакер. Вы заставляете меня терять самообладание. В моей жизни так редко это случается, что я даже не сразу поняла, что со мной происходит.
— Вам это на пользу. В жизни даже самой холодной из снежных королев должен найтись человек, которого ей не удастся напугать.
— Что за абсурд! Я не пугаю людей.
Он посмотрел на нее скептически.
— А как бы вы это назвали?
Она прикусила губу.
— Не слишком-то вежливо дразнить меня за мою робость, — высокомерно парировала она.
Запрокинув голову, он радостно расхохотался:
— Сдаюсь! Приношу свои извинения, миледи.
— Так вы отведете меня обратно в зал?
— Ваше желание для меня закон. — Он взял ее под руку и снова прикрыл ладонью се руку.
Она многозначительно посмотрела на его руку.
— Вы слишком фамильярны, сэр, — сказала она, но ее голосу не хватало уверенности.
И он почему-то сорвался.
— Ах, Синтия, не заморозь меня. — Его голос прозвучал так тихо и интимно, что у нее по спине побежали мурашки. — Позволь мне прикасаться к тебе, пока это возможно.
Сердце Синтии затрепетало. Прежде чем подумать, она подняла глаза на Дерека, и это было фатальной ошибкой.
Слова протеста, которые она собиралась произнести, так и не слетели с ее губ. Вместо них прозвучало совсем другое:
— Дирек, ты меня погубишь. Когда я с тобой, я не знаю, на каком я свете.
