— При мысли о том, что вы поведаете Эмме, мне делается страшно, — сказал Киллоран, но испуганным он не выглядел.
Леди Селдейн округлила глаза.
— Страшно? Тебе? Позволь не поверить, Джеймс.
Леди Селдейн перевела взгляд на Эмму.
— Право, пойдемте, мисс. Мой фарфор стоит того, чтобы на него посмотреть.
Эмма с радостью последовала за хозяйкой дома. Леди Селдейн была едва ли не на голову ниже девушки и почти в два раза шире. Стоя рядом, они выглядели забавно, если не комично, но сейчас Эмма даже не обратила на это внимания. Оставаться дальше рядом с Киллораном и сносить его показные ласки она больше не могла. Это было выше ее сил. И как невыносимо бесцеремонное любопытство гостей!.. Произойдет ли скандал и чем он закончится?
Так что предложение леди Селдейн стало для Эммы истинным спасением, пусть хоть на время.
Хозяйка привела девушку в небольшую гостиную, где никого не оказалось. Стены здесь были затянуты бледно-розовым шелком, мебель удобной, но явно не новой. Леди Селдейн закрыла за собой дверь и знаком предложила девушке сесть на небольшой диванчик, но Эмма осталась стоять. Сама хозяйка опустилась в массивное кресло.
— Я вижу, вас удивила обстановка, — она улыбнулась, а Эмма расстроилась, подумав, что совсем не владеет собой и не может скрывать свои чувства. — Она всех удивляет. Безусловно, эта гостиная противоречит общему стилю моего дома. В обществе сие всем известно, а вам я объясню. Дело в том, что я удачно вышла замуж, причем оба раза. Сама-то я выросла в семье священника — дружной, но бедной. Эта мебель из моего дома. Когда мне нужно побыть наедине с собой, я прихожу сюда и закрываю дверь. Гостей я в эту комнату не приглашаю.
Эмма удивилась:
— А я? Меня-то вы пригласили…
— Вы заинтересовали меня, мисс. К тому же я с большой симпатией отношусь к лорду Киллорану — при том, что сам он подобные чувства ничуть не ценит. Мне захотелось знать, что вас связывает. Не смотрите на меня так. Конечно, я сразу поняла, что вы Джеймсу не кузина. Я хочу понять, что за игру затеял Киллоран и не принесет ли это вам вреда. Будет очень несправедливо, если он обидит такую милую девушку, как вы.
— Почему?
— Вы все-таки, пожалуйста, сядьте, — улыбнулась леди Селдейн. — Вы очень высокая… Я сломаю себе шею, если мне так и придется смотреть на вас снизу вверх. Сама-то я маленькая, хотя в молодости была хороша собой, вот лорды и не устояли… — рассмеялась она.
Эмма села, сначала на краешек дивана. Он хоть и был неказистым, но оказался очень удобным. Убедившись в этом, девушка расположилась поосновательнее и с удовольствием откинулась на спинку.
— Почему вы решили вмешаться в эту… интригу? — Эмма решила задать вопрос прямо — так же, как говорила с ней хозяйка дома.
— Даже не знаю, как вам ответить, мисс… Не буду лукавить, вы кажетесь мне очень приятной девушкой, и мне тревожно за вас. Похоже, граф Киллоран действительно ведет какую-то игру, и вы рискуете стать в ней пешкой, которой не страшно и пожертвовать. Но если Джеймс и правда подумал, что может распоряжаться человеческими судьбами, он должен остерегаться. Такие вещи никому не сходят с рук.
— Кто решится его наказать?..
— Киллоран сам станет себе судьей. Но неужели вы, как и все остальные, тоже видите в нем одно плохое? Не спорю, граф делает все возможное, чтобы люди забыли о том, что когда-то он был образцом порядочности и благородства, но эти качества снова и снова проявляются в нем, причем подчас в самых неожиданных ситуациях. Мне Джеймс нравится, и я не хочу, чтобы он наделал глупостей. И вы мне понравились, мисс, поэтому я так откровенна.
— У меня сложилось впечатление, что, если граф Киллоран задумал что-то сделать, он обязательно это сделает…
— Верно. Но когда я увидела вас рядом, то решила… — леди Селдейн запнулась.
— Что решили?
— Неважно, — хозяйка дома внезапно сменила тему: — Скажите, мисс Браун, что вы знаете о Джеймсе Киллоране? О его семье, прошлом?
— Почти ничего, — призналась Эмма. — Мистер Хепберн рассказал мне, что мать графа была католичкой, а отец унаследовал титул незадолго до смерти.
— А вы представляете себе, что значит быть католиком в Ирландии? Правда, отец Киллорана исповедовал протестантизм и к тому же был из знатной семьи, хотя титулом владел его старший брат. Семья Джеймса жила очень просто… Его отец разводил лошадей и держался в стороне от власть предержащих.
— Вам об этом рассказывал сам граф?
— Конечно, нет. Киллоран не способен на подобные откровения. Его мать была моей крестницей… За всю свою жизнь Мэйв не обидела ни одно живое существо. Добрейшее создание. И муж ее был хорошим человеком. Порядочным, надежным.
— Похоже, их сын не пошел ни в мать, ни в отца, — Эмма отвела взгляд.
Леди Селдейн замахала руками.
— Это не так! Джеймс хороший! Если бы только его дядя не сломал свою дурацкую шею… Титул унаследовал Джеймс-старший, отец Киллорана. Семья переехала в родовое имение. С этого и начались все их несчастья.
— Никогда бы не подумала, что титул и поместье могут стать причиной несчастья, — удивилась Эмма.
— Не забывайте о том, что Мэйв была католичкой. Ее сын не мог терпеть насмешки, а уж высокомерие тем более… Джеймс решил, что должен предпринять что-нибудь, — леди Селдейн прикрыла веки и вздохнула.
— И что же он сделал?
— Вы слышали когда-нибудь о движении «белых рубашек»? Должно быть, нет. В то время вы еще были слишком малы. Да и с какой стати англичанке интересоваться положением дел в Ирландии? Это было сообщество молодых католиков, не желающих отрекаться от веры своих отцов. Их отличительным знаком стали белые рубашки… Действовали эти юнцы безрассудно… Носились верхом на лошадях, нападали на сборщиков налогов, наносили вред хозяйству помещиков, которые перешли в протестантизм. Конечно, власти не могли оставить такие выходки без внимания, и возмездие их было суровым. Нескольких молодых ирландцев в белых рубашках казнили, и вовсе не за то, что они были так одеты. Явились и за Киллораном, но он в то время был в отъезде. Словом, все это закончилось трагедией. Его родителей убили…
— Боже мой… — прошептала Эмма, и в ее глазах блеснули слезы.
— Стоит ли говорить, что Джеймс в их смерти винил, и, надо признать, не без оснований, себя? Он никогда не говорил со мной об этом, но я абсолютно уверена в том, что именно тогда Киллоран решил, что в его жизни не должно быть того, что делает человека уязвимым, а это в первую очередь любое благородное чувство — нежность, дружба. И, конечно, любовь.
— А как сложилась жизнь у тех людей, которые совершили это злодеяние?
