Во всем этом ей неоценимую помощь оказала Селеста, худая негритянка в белоснежном чепце и бесчисленных крахмальных юбках. Всегда вежливая и улыбчивая, к вящему удивлению своей молодой хозяйки, она охотно давала советы, облегчавшие той понимание креольского образа жизни, с которым ее столкнула судьба. Селеста железной рукой правила женским персоналом, и все в доме находилось под ее юрисдикцией. Она также составляла меню и список покупок, зачастую самолично отправляясь на рынок – в особо важных случаях. Пьер распоряжался лакеями, мужским персоналом в доме, садовниками и грумами, и только у него имелись ключи от винного погреба.
Однако в доме имелась еще одна персона, для которой законы были не писаны и которая никому не подчинялась – Анри, гигантский негр, чья физиономия более всего напоминала авоську с луком: он правил целой армией своих помощников, которых гонял в хвост и в гриву, казнил и миловал, как заправский тиран. Когда он впервые встретился с Кэтрин лицом к лицу, ока тут же решила: сейчас или никогда. Она ни за что не позволит ему повелевать ею. Конечно, для нее это был нелегкий шаг, но она становилась день ото дня все увереннее.
Анри подозрительно уставился на нее, скривив в усмешке толстые губы, и заговорил на невообразимой смеси английского с французским и карибским – все абсолютно неразборчиво.
– Тута отродясь не видывали хозяйки, покуда я здесь, – пробасил он, сложив огромные, припудренные мукой ручищи на засаленном, покрытом пятнами переднике. – И приказы-то я получал от мичи[11] Финна и ни от кого боле, вот оно как. И ни одна английская мамзель не ходила здеся на высоких каблучках и не тыкала меня, куда да что. И никогда за всю ее сладкую жизню ей такого не доведется. Уж во всяком случае не со стариной Анри.
– Мистер Керриган умер, а я его наследница, – ясно произнесла Кэтрин, уловив возбужденное перешептывание слуг, во все глаза следивших за стычкой. В кухне стояла ужасная духота. Она чувствовала, как у нее по спине и между грудей стекают тонкие струйки пота. – У тебя нет иного выхода, как только принять меня вместо него.
– У вас, милая девушка, до этого нос не дорос. – Во время разговора он не переставая жевал что-то экзотическое. Она уловила ароматы базилика и имбиря, а когда он рассмеялся, широко распахнув рот, она увидела какую-то темную массу у него на языке.
Его подручные попытались вторить ему, но у них смех почему-то вышел не столь веселым. Селеста тут же набросилась на них:
– А ну-ка попридержи язык! Мисс Кэтрин не желает ничего такого слушать! Анри, мне за тебя стыдно. Она правду сказала. Это ж хозяйская последняя воля – чтоб мы все служили ей.
– Если тебя это не устраивает, Анри, могу предложить тебе подыскать другую работу, – решительно заявила Кэтрин, начиная входить во вкус этого поединка.
Во все время их разговора Анри не отходил от плиты: он помешивал соус, нюхая и пробуя его на вкус, стараясь сохранить то единственное, неповторимое сочетание компонентов, составлять которое не позволял никому другому: его помощники допускались лишь к таким примитивным операциям, как мойка посуды, чистка овощей и резка специй. Наконец он счел возможным отойти от плиты, плюхнулся в кресло, стоявшее возле распахнутой задней двери, задрал ноги на стул и издевательски взглянул на Кэтрин.
– Вот, значит, как? – нагло поинтересовался он.
– Именно так, – отвечала она, встав перед ним подбоченясь и строго нахмурив густые брови. – А ну-ка встань, когда я с тобой разговариваю. Кем это ты себя вообразил?
– Лучшим поваром в здешних краях – вот кем. Ежели я уйду, вам туго придется, вот как. – Но при этом он все же поднялся с кресла, и его гигантская фигура нависла над нею… и тем не менее ей показалось, что в его глазах, глубоко запрятанных в складках жира, промелькнуло новое выражение.
– Я не собираюсь этого с тобою обсуждать. – Кэтрин оперлась рукой на стол, совершенно белый из-за постоянного мытья и выскабливания. – И я еще ни разу не ела здесь ничего сверхъестественного – даже у Антуана.
– У Антуана! – с невыразимым презрением пробасил он. – Да чего они там знают-то про кухню? Вы б хоть раз отведали мой джамбо. Поглядим, что тогда запоете.
– Увы, – театрально вздохнула она, – похоже, что мне никогда не доведется его отведать, коль скоро ты уходишь со службы.
– Ухожу? – Его брови взлетели на лоб, едва не касаясь края высокого поварского колпака. – А кто ж тут говорит, что уходит?
– Я не совсем поняла. – Кэтрин покосилась в сторону Селесты, стоявшей в другом конце кухни, и экономка, сложив указательный и большой пальцы, украдкой показала ей «о'кей». – У меня только что сложилось впечатление, что ты не считаешь возможным работать на женщину?
– Разве я это сказал?
– Мне показалось, да.
– Вовсе я этого не говорил. Но я могу и уйти – о да, тут хватит семей, которые зубами вцепятся в старого Анри, чтоб он только на них работал!
– Ну, значит, решено. – И Кэтрин двинулась прочь, бросив через плечо Селесте: – Немедленно начинай искать ему замену. Нам понадобится новый повар, когда Анри оставит нас к концу недели.
– Эй, обождите ж минутку. – С удивительной для его комплекции проворностью он мгновенно оказался рядом. – Не надо вам так торопиться, мисс Кэтрин. Что, вы говорите, вам хотелось бы покушать?
Вечером на обеде присутствовали Седрик, Элиза, Уоррен и Деламар, а главным блюдом был джамбо. Анри превзошел сам себя, создав восхитительную смесь цыпленка с копченой уткой, залитую горячим соусом, с гарниром из нежных овощей и белого воздушного риса.
Теперь Кэтрин не успокоилась, пока не была принята в подмастерья к Анри, и проводила долгие, утомительные часы в душной кухне. Убрав волосы под тиньон – тюрбан из мадрасского хлопка, который носили все цветные женщины, и повязавшись длинным фартуком, она внимательно слушала разглагольствования Анри, посвящавшего ее в таинства креольской кухни. Временами он терял терпение, если ока проявляла недостаточную сообразительность, но ей хватало чувства юмора выслушивать его нотации. Обычно маэстро не сердился долго и снова начинал улыбаться, заправившись очередной порцией жвачки. Он объяснял тонкости нового блюда, или позволял ей запустить руку в кувшин с изюмом, который хранил на заветной полке, или советовал подкрепиться черными и зелеными оливками, лежавшими на подстилке из виноградных листьев.
Полная любви к своему новому городу и желания как можно больше узнать о его истории и традициях, Кэтрин преуспела в этом настолько, что ее уже не шокировали постоянно встречавшиеся нелепости и контрасты. Старая часть города была построена испанцами и французами под защитой оборонительных стен. Позже, с появлением американских дельцов, были освоены окрестности, получившие название Лафайет, сохранившееся вплоть до аннексии Нового Орлеана.
