Джули выпила воды, но не смогла ничего съесть. Ей не хотелось даже смотреть на еду. Джули ощущала себя лежащей на дне глубокой, глубокой ямы с песочными стенами, которые осыпались каждый раз, как только она пыталась выбраться наружу. Проще всего было остаться в этой яме – пусть песок засыпает ее потихоньку. И в какой-то момент она просто исчезнет под ним.
– Допивай воду и пошли, – сказала Элиза. Она поднялась на ноги, бросила раздраженный взгляд в сторону безжалостно палящего солнца и, ссутулясь, побрела вперед.
Знойный день сменился холодной ночью, а назавтра стало еще жарче. Поздним утром третьего дня, после нескольких часов ходьбы, Элиза внезапно остановилась, упала на колени и зарыдала:
– Я больше не могу идти! Не могу! Мы умрем здесь. – Ее пальцы царапали иссушенный солнцем песок, словно она пыталась найти где-то в глубине источник.
Джули тоже остановилась и уставилась на нее в замешательстве. Мерное гудение, которое заполняло ее мозг последние несколько дней, превратилось в ужасный, оглушительный рев. Она не могла здраво мыслить, не могла говорить. Ей становилось все труднее понимать происходящее. Кто эта женщина?
Джули молча стояла и смотрела на незнакомку, в исступлении молотившую по земле кулаками, а затем наклонилась и положила ребенка рядом с ней. Может, ему тоже захочется поиграть на песке? Но нет, малыш просто лежал и щурился на слепящее солнце, а затем вдруг заплакал.
Джули прикрыла ладонью глаза от нестерпимого света и вгляделась в такие далекие, далекие горы. Они хотели добраться до них перед заходом солнца, но вряд ли им это удастся, если эта женщина не встанет на ноги и не продолжит путь. Хотя сама Джули никак не могла понять, зачем им эти горы.
Джули с трудом растянула пересохшие и потрескавшиеся губы в жалкое подобие улыбки и помахала мужчине, который в ответ бешено замахал ей руками. Он сидел верхом на крупном жеребце и был в чем-то синем… в синем мундире. Джули безучастно наблюдала за тем, как на гребне горы показались и другие солдаты, скакавшие вслед за первым. У одного из них в руках был флаг, который яростно трепало на ветру. Их было две дюжины – одетых в синие мундиры всадников, и они явно спешили именно к ним.
Солдаты спустились с горы и пустили лошадей во весь опор, наполнив знойный воздух радостными, победными криками. Элиза широко раскрыла глаза и стала медленно подниматься. Когда до нее дошел смысл происходящего, надежда тут же придала ей сил – она встала и вскинула над головой изможденные руки. Это же кавалерия! О Боже, это же кавалерия Союза штатов!
– Слава тебе, Господи! – вскричала Элиза, когда высокий крупный мужчина, скакавший впереди, жестом остановил своих спутников и слез с лошади. – Я уже думала, что с нами все кончено, – добавила она дрожащим голосом.
Военные спешились, и тот, кто возглавлял отряд, сделал одному из них знак посмотреть, жив ли ребенок. Солдат взял малыша на руки и сообщил:
– Сержант, он дышит, но, похоже, очень слаб.
Сержант взглянул на Джули, которая все стояла на том же месте и так же бессмысленно улыбалась. Довольно симпатичная женщина, подумал он, хоть и выглядит жалко. Похоже, что она очень… измучена. Наверное, им довелось пережить что-то ужасное. Сержант повернулся к ее спутнице:
– Я сержант Ласкер, командир роты, форт Бауи. Вы из того самого каравана, который вышел из Эль-Пасо две недели назад?
– Да, да! – зарыдала Элиза. – Мы – это все, что от него осталось. – По ее щекам катились слезы – слезы радости, которые солдаты приняли за проявление скорби по ее погибшим спутникам. – На нас напали апачи. Четыре дня назад. Или пять. Я сбилась со счета.
– Ущелье апачи, – вздохнув, сказал сержант. – Черт, если бы знать раньше. Может, смогли бы поспеть вовремя.
– Раньше? – Элиза от удивления захлопала глазами. – Вы слышали о нападении?
– Не о нападении, мэм, – объяснил он, жестом предложив ей воспользоваться его лошадью. – Просто мы слышали, что к нам идет караван. Мы были наготове. Знаете, давайте-ка лучше побыстрее вернемся в форт. Ребенку нужен уход. Мы сможем поговорить по дороге. – Он с тревогой взглянул на Джули. – Что с ней? Вроде она не ранена, но…
– Да ее не поймешь, – отмахнулась Элиза. – Я миссис Элиза Тэтчер, сержант. Мой муж…
– Вот те на! – воскликнул Ласкер. Он в запале сорвал с себя шляпу и с силой швырнул ее на землю. – Вы слышали?! Мы ее нашли! Только трое выживших, и среди них жена капитана. Братцы!
Элиза удивленно уставилась на него.
– Я не понимаю, – медленно сказала она. – Наверное, здесь какая-то ошибка. Мой муж – лейтенант Адам Тэтчер, и он служит на реке Гиле, почти на границе с Калифорнией.
– Нет, мэм! – сияя заявил сержант. – Ваш муж теперь капитан и служит в форте Бауи. Он получил из форта Блисс уведомление о том, что некоторое время назад вы там проезжали, вот нас и отправили вас разыскивать. Капитан непременно хотел вас перехватить, пока вы не укатили дальше на запад вместе с остальными. – Он взглянул на солдата с младенцем на руках и улыбнулся. – Так это и есть ребенок капитана! Вообще-то он надеялся, что вас не прихватит, пока вы до него не доберетесь, но вроде бы все о'кей, а? В форте есть доктор, он о вас позаботится. Ну дела! Наверное, вам тяжеленько пришлось, мэм.
Элиза скромно потупила глаза.
Пока они ехали к форту, Элиза лихорадочно соображала. Джули ведь могла так никогда и не выйти из этого состояния. А если так, что станет с ребенком? Сиротский приют. Но зачем ему в приют, когда она может выдать его за своего сына. Кто узнает правду? Кто станет его искать? Все же погибли. Майлз? Он наверняка тоже умер. Его можно сбросить со счетов. А ведь единственной причиной, по которой Адам согласился жить с ней снова, был именно ребенок – а ребенок мертв. Элизе не хотелось, чтобы ее муж знал об этом, поэтому после родов она не позволила Дереку написать Адаму ни единого слова. Если все будут думать, что Даррелл – ее сын, ее замужество благополучно продлится до тех пор, пока она сама не решит бросить Адама. Если потом ей встретится кто-нибудь получше, ну что ж… Кто может знать, что ждет его в будущем? Но пока, пожалуй, оставить себе ребенка самое разумное для нее решение.
Элиза напомнила себе, что, если бы она не осталась с ними, Джули и Даррелл, может быть, уже давно были бы мертвы. Ей-богу, этот ребенок в неоплатном долгу перед ней – он обязан ей жизнью.
Джули сидела возле узкого окна и задумчиво глядела на улицу. Миловидная женщина, которая вчера вечером приготовила ей восхитительную горячую ванну и дала чистое голубое платье, объяснила, где она находится, но для Джули это ровным счетом ничего не значило.
