— Извините… Я… Ой! Проклятие! — Рейф отвернулся и спрятал руки за спиной. Что значило ее «ах», за которым последовал вздох? Она ахнула от удовольствия или от ужаса?
Или точно так же, как он: от того и другого одновременно?
Феба отвернулась, пытаясь скрыть смущение, и дрожащими руками сосредоточенно продолжала застегивать пуговицы. Закончив, она откашлялась и гордо вскинула голову.
— Ну что… Пойдемте?
Рейф покосился на грудь Фебы, а затем поднял глаза на лестницу, где, как он полагал, должна была появиться Софи.
— А где мисс Блейк? — «Пожалуйста, быстрее, мисс Блейк. Меня срочно нужно спасать! Иначе я пропал».
— Софи не может сегодня пойти с нами на примерку. Она неважно себя чувствует, — не поднимая глаз, ответила Феба и натянула на руки перчатки. Затем надела шляпу и добавила: — Что-то все сегодня разболелись.
Вот так номер! Ну ладно. Прекрасно. Просто отлично.
Проклятие!
Жаль, что он сам не подхватил какую-нибудь заразу. Хотя нет, подхватил. «Разве любовь не болезнь?» — подумал Рейф и тяжело вздохнул.
В экипаже было ничуть не легче. Когда они сели в экипаж и он тронулся, наступило тягостное молчание. Рейф чувствовал неловкость оттого, что они с Фебой сейчас наедине. Пока экипаж катился в сторону Бонд-стрит, за окном мелькали шумные лондонские улицы. Однако Рейф не замечал шума. Все его внимание было поглощено молчанием, которое царило сейчас в экипаже. Оно казалось Рейфу оглушительным. Весь окружающий мир сузился до этого маленького пространства, где они с Фебой были вдвоем.
Рейф отважился первым нарушить молчание, предприняв попытку разрядить обстановку.
— Мисс Милбери, вы удобно устроились в Брук-Хаусе? — Феба посмотрела на Рейфа с благодарностью и ответила, заметно оживившись:
— Очень удобно. У меня уютная просторная комната. А кровать такая большая, что на ней легко могут поместиться сразу… — Феба осеклась, поняв, какую только что сказала глупость. Ее лицо залил густой румянец стыда.
Что правда, то правда: кровать в ее девичьей комнате, хотя и не могла сравниться по красоте с роскошной постелью маркизы, была на редкость хороша. Рейфу она всегда напоминала будуар в гареме. Или по крайней мере то, каким он его себе представлял.
Феба — невеста султана, одетая в полупрозрачные легкие шелка. Прячущая свое прекрасное лицо за соблазнительно загадочной паранджой. Томно возлежащая на огромной роскошной кровати — обнаженная и жаждущая его страстных ласк… Феба…
Устыдившись своих мыслей, Рейф положил шляпу на колени, отвернулся и задумчиво посмотрел в окно. Наверное, это за свои грехи он приговорен к вечной смертной муке — томиться от неудовлетворенного желания, на свое несчастье, воспылав страстью к женщине, которая отдана другому.
Феба нервно кусала губы, коря себя за оплошность, которую допустила, заведя разговор о кровати.
Искоса взглянув на Марбрука, который продолжал вести себя так, словно ничего не случилось, она вздохнула с облегчением. Но, понаблюдав за ним немного дольше, Феба заметила, что Рейф с трудом скрывает нервозность.
Она и сама не могла отделаться от запретных мыслей о нем, и это ее пугало.
Неправильные мысли. Порочные и глупые. Феба устыдилась самой себя.
«Я помолвлена. У меня есть жених. Я достойная уважения, добродетельная женщина, с твердыми моральными устоями. Я помолвлена. У меня есть жених…» — повторяла она как заклинание.
Все было бесполезно. Ничего не помогало. Да и как это могло помочь, если Марбрук сидел напротив, так близко, что она даже чувствовала запах его туалетного мыла. Ей ничего другого не оставалось сейчас, как смотреть на его красивое лицо, любуясь его широкими плечами и руками с изящными пальцами…
Вчера Рейф ее поцеловал. Феба видела, как он ее хотел. Задыхался от желания.
Экипаж остановился. Марбрук вздохнул с облегчением:
— Ну вот мы и приехали.
Он заметно оживился и выскочил из экипажа со странной поспешностью. Было ясно, что он неуютно чувствовал себя наедине с Фебой в тесном экипаже и ему хотелось как можно скорее выйти на улицу.
Учтиво протянув руку, Марбрук помог выйти Фебе и проводил ее до дверей салона Лементора, где их встретил Кэбот.
Войдя в ателье, Кэбот предложил Марбруку расположиться в уютном кресле и подал ему на выбор несколько видов сигар и маленьких графинчиков.
— Виски, — пробормотал Марбрук, и его пожелание было немедленно исполнено — без малейших возражений, — несмотря на то что неприлично пить виски в столь ранний час. Но Феба не осуждала Марбрука. По правде говоря, она и сама не отказалась бы от глоточка виски для поднятия духа, но ей спиртное не предложили.
Фебу отвели «за кулисы». Там ее поджидали две миловидные служанки с большой коллекцией платьев. Фебе не верилось, что все эти наряды предназначались ей одной. Но, как вскоре выяснилось, именно так и было.
— Хозяин сказал, что нужно приготовить для вас целый гардероб. Потому что, стоит вам надеть одно платье от Лементора, вы и смотреть не захотите на свои старые наряды.
Феба округлила глаза, удивившись щедрости Брукхевена и его богатству.
— Корсет! — крикнула одна из служанок так, словно армейский офицер отдал приказ, взывая к порядку.
Феба не успела и охнуть, как ее втиснули в корсет.
Вскоре ее нарядили, словно куклу. Феба стояла в платье из сине-зеленого шелка, в корсете, который поначалу показался крайне неудобной вещью, стеснявшей движение и затруднявшей дыхание. Но словно по мановению волшебной палочки, при помощи каких-то ухищрений, видимо, заложенных в саму конструкцию корсета, Феба вдруг ощутила себя на удивление изящной и тоненькой, какой не была никогда. Она обрела грациозность в движениях, несвойственную ей прежде. У Фебы появилась осиная талия, а бедра, которые за два дня до этого вызывали озабоченность портного, больше не казались чересчур широкими, а радовали глаз своей приятной округлостью.
Феба посмотрелась в зеркало — и у нее перехватило дыхание. Ее глаза расширились, а рот приоткрылся от изумления. Глядя на собственное отражение в зеркале, она не узнала саму себя.
Она была похожа… на Дейрдре или Тесс. И при этом оставалась сама собой. Она выглядела как настоящая леди до кончиков ногтей — утонченная и элегантная.
А потом в том же зеркале отразилось ошеломленное лицо Марбрука. Он смотрел на нее восхищенно: то ли с благоговением, толи с вожделением, буквально пожирая ее жадными глазами — всю, с головы до пят.
Феба не удержалась от того, чтобы не подразнить его немного, и наклонилась, якобы поправляя подол, при этом кокетливо выставив на обозрение глубокое декольте. Она с тайным удовольствием наблюдала, как Марбрук покраснел и у него на скулах заходили желваки.
