— Довольно неубедительное объяснение.
— Но мне больше нечего сказать. Я понятия не имею, как мой кинжал оказался у человека, который на тебя напал. Я знаю только то, что я тебе не враг.
Росс недовольно фыркнул.
— Выходит, во всем виноват Трилборн.
Кейт посмотрела ему в глаза. Ей очень не нравилось оправдываться перед Россом, но в то же время хотелось, чтобы он ей доверял.
— А что тебе кажется более вероятным? Вспомни о том, что Трилборн уже нападал на тебя с ножом.
Росс внимательно посмотрел на Кейт. В его бездонных синих глазах мелькали различные догадки. Затем он пододвинул кинжал поближе к Кейт.
Она медленно вытянула руку вперед и обвила пальцы вокруг эфеса. Росс, казалось, спокойно воспринял этот жест, но это отнюдь не означало, что он утратил бдительность. Кейт ясно понимала, что он пристально наблюдает за ней, ожидая ее дальнейших действий. Малейшее движение в сторону Росса с клинком в руке — и его ответная реакция была бы незамедлительной и очень болезненной.
Ничего такого Кейт, разумеется, не планировала. Но мысль о том, что Росс подумал, будто она способна на такой поступок, была одновременно пьянящей и, непонятно почему, мучительной.
— Ты мне доверяешь? — спросила Кейт.
Слова будто ком встали в ее горле.
— Может быть.
— А что насчет свадьбы?
— Ах, это… — сказал Росс, глядя, как Кейт прячет кинжал в ножны, висящие у нее на поясе. — Ничто так не подогревает аппетит мужчины перед брачной ночью, как небольшая толика опасности.
Вопреки ожиданиям Росса свадьба оказалась не таким уж тяжелым испытанием. Это была скромная церемония у входа в часовню, на которой присутствовали сестра Кейт, несколько подруг из числа придворных дам, а также кучка молодых людей, с которыми он охотился или тренировался во владении мечом. Генрих в окружении своей свиты и нескольких стражников появился лишь на несколько минут, чтобы убедиться в том, что все происходит именно так, как он распорядился. Нетерпение, читавшееся на хмуром лице короля, а также яростные порывы ветра, который развевал плащи и накидки присутствующих и по которому явно чувствовалось, что скоро пойдет снег, мало способствовали долгой проповеди священника.
Кейт стояла рядом с Россом, съежившись от холода и зябко пряча руки в широкие, хлопающие на ветру рукава. Росс обвил рукой ее стан и крепко обнял за талию, чтобы не дать ей упасть. Стоявший перед ними священник сам едва держался на ногах. Ветер вздымал его седеющие волосы вокруг выбритой тонзуры и запутывался в складках длинной сутаны. Проповедь о пользе праведной и плодотворной семейной жизни прозвучала так же скомканно и невнятно, как и клятвы в вечной верности из уст жениха. Наконец все необходимые слова были сказаны. Святой отец благословил новобрачных, а также всех присутствующих, и удалился в свое святилище.
В большой обеденной зале их ждал свадебный пир — роскошный, как и подобает празднеству в честь бракосочетания подопечной короля. Гости ели сваренных в миндальном молоке устриц; жареную оленину и мясо кабана; куропаток и горлиц, запеченных с медом и травами; телячьи головы; всевозможные блюда из баранины; различные пирожные и пудинги. Запивали все это сладким вином со специями и свежим элем.
Никто из гостей никуда не спешил, поскольку к вечеру погода совсем испортилась, небо заволокло серыми тучами, а в башнях дворца жутко завывал ветер. Менестрели пели свои песни, акробаты прыгали и строили живые пирамиды. Кружились под музыку танцоры. Затем была представлена неплохая пантомима, после которой выступил старый седеющий менестрель, поведавший собравшимся старинное сказание с множеством сальных подробностей и драматической развязкой.
Король произнес тост в честь Росса и Кейт и послал им несколько кусочков мяса из собственной тарелки в знак особого расположения. Скабрезные шутки, обычно отпускаемые в адрес новобрачных, сыпались на них со всех сторон, но это было вполне ожидаемым явлением.
Ветер, попавший в трубу дымохода, раздувал языки пламени в камине и выталкивал серые клубы дыма в обеденную залу. Голоса присутствующих становились все громче, а смех все безудержнее, в то время как слуги без устали сновали вдоль столов, наполняя вином опустевшие кружки, чаши и кубки пирующих.
Росс ел с большим аппетитом, чего нельзя было сказать о Кейт. Она медленно пила вино из своего брачного кубка и лишь слегка отщипнула краешек хлеба, который предложил ей Росс, а также съела ломтик жареной свинины и маленький кусочек яблока, которые он положил ей на тарелку. Темные круги под глазами резко выделялись на ее бледном лице, а в губах не было ни кровинки. Невеста, казалось, не слышала вульгарных шуток, которые отпускались в ее адрес. А если и слышала, то не обращала на них никакого внимания.
Но несмотря на все, Кейт выглядела превосходно в своем темно-зеленом бархатном платье с золотым шитьем, которое, бесспорно, проигрывало по сравнению с блеском ее роскошных распущенных волос. Росс не мог оторвать взгляд от нежного изгиба ее шеи, от бледной кожи и изящной линии груди в том месте, где начинался корсаж. Внутри него шла война между противоречивыми устремлениями. С одной стороны, он хотел согреть Кейт, отогнать от нее все печали и страхи, защитить от всевозможных ударов судьбы. Но в то же время Росс сгорал от неистового желания обладать ее обнаженным трепещущим телом. Шотландец понимал, что Кейт от него ничего не нужно и что она боится проявлений его буйной натуры. И как бы это ни было подло с его стороны, он не мог совладать с собой ради того, чтобы уберечь ее от этих опасений.
Кейт была наградой, причитавшейся ему за этот вынужденный брак, и он не станет отказываться от нее по доброй воле. То, что он уже успел вкусить этот плод, было прекрасно, но явно недостаточно. Теперь Росс хотел обладать ею не таясь, без всяких уловок и предосторожностей. Он намеревался исследовать каждый дюйм ее прелестного тела до тех пор, пока ее образ не будет навечно запечатлен в его памяти. Он хотел, чтобы Кейт все теснее прижималась к нему, умоляя его снова и снова обладать ею.
Он хотел, чтобы она тоже желала его. Суждено ли этому когда-нибудь случиться, Росс не знал. Да и откуда ему было знать, если еще не развеялись сомнения по поводу того, какой муж ей больше по нраву — живой или мертвый?
Тем временем Генрих, похоже, начал испытывать нетерпение, как будто его ждали неотложные дела. Росс то и дело ловил на себе его пристальные взгляды. Поэтому он ничуть не удивился, когда через два часа после начала пиршества его подозвали к королю.
