Она вздрогнула и поморщилась.
– Слишком грубо, Элисон?
Его прикосновение сразу стало более осторожным, так что чувство неловкости сменилось ощущением мягкой нежности. Несколько секунд она оставалась напряжена, считая, что ей следует сопротивляться, но глаза ее сами собой закрылись, и она больше не пыталась приподняться.
Это только на секундочку, пообещала она себе. Она подчинится ему, чтобы он успокоился. Ее показная безропотность обязательно остудит его гнев.
Его огрубевшие пальцы с удивительной ловкостью ласкали ее живот, бедра и самое сокровенное место. Прошлой ночью все эти ощущения были для нее слишком непривычными, так что она не могла толком в них разобраться, но теперь она осознала, что когда он прикасается к коже, то это сначала успокаивает ее, а потом возбуждает. Его действия заставляли желать чего-то большего, но голова заметалась по столу из стороны в сторону, инстинктивно отрицая ее же чувства.
Она не может хотеть большего. Такое безумие не должно приходить к человеку в столь неподходящие моменты, и в то же время казалось, что сегодня утром ему даже легче пробудить в ней страсть.
Открыв глаза, она уперлась локтями в стол, пытаясь подняться.
– Теперь все ясно.
– Что ясно?
– Стоит один раз оступиться, и ты летишь в пропасть разврата.
Его загорелое лицо помрачнело – наверняка ей это просто показалось, и он прошептал:
– Лети быстрее, моя радость, быстрее.
На его месте большинство мужчин смотрели бы на то, что она так опрометчиво открыла. Дэвид смотрел ей прямо в глаза. Элисон считала, что прекрасно умеет скрывать свои чувства, но сейчас Дэвид оценивал эффект своих действий по выражению ее лица.
– Нам надо сейчас же прекратить. – Даже для нее самой это прозвучало неубедительно.
– Ни за что.
Элисон попыталась отстраниться. Его палец проскользнул внутрь.
– Не надо. Я… не готова.
– Поверь мне, это не так.
Как он догадался, что она солгала? Он слишком хорошо узнал ее за эту ночь. Она закрыла глаза, пытаясь справиться с наплывом чувств, но тут же открыла их снова: он взял ее руки и обвил ими свою шею.
– Держи меня, – выдохнул Дэвид. – А я буду тебе опорой.
Ей не нужна была никакая опора. Но в то же время ей было приятно опереться на его сильные руки.
Руки… Она вдруг осознала, что он по-прежнему касается ее самого интимного места, но теперь уже не пальцами. Содрогнувшись от страстного желания, она подняла глаза, проверяя, заметил ли он это.
Дэвид наблюдал за ней с таким вниманием, как мать смотрит на свое дитя, ожидая того момента, когда его неведение уступит место знанию и умению. Элисон заглянула ему в глаза: ей хотелось его одобрения, хотелось…
– Мы так близки сейчас, – прошептал он ей на ухо, соединяя их тела. – Чувствуешь? Впусти меня в свое тело и в свою душу.
Дэвид начал ритмично двигаться, и она блаженно застонала. Ей было так горячо и так сладко. Она попыталась упереться пятками, но они соскальзывали. Тогда Элисон обвила ноги вокруг его бедер, и улыбка расцвела на его лице.
– Моя! – прошептал он.
Элисон поняла, что ей не следовало с такой готовностью открываться ему, но Дэвид вознаградил ее стремительно и мощно. Теперь он не был нежным и заботливым, как прошлой ночью. Он был жарким, быстрым и нетерпеливым. Забыв о всякой сдержанности, она рвалась к нему навстречу.
– Дэвид!
Она жаждала его плоти и впилась зубами ему в плечо. Оно оказалось солоноватым.
Дэвид дернулся, негромко рассмеялся и вонзился в нее еще глубже.
Она хотела получить от него все, как эгоистичный и жадный ребенок. Хотела, потому что хотела, потому что благодаря ему она вся трепетала, и сжималась, и чувствовала… и содрогалась, и вскрикивала. Элисон откинулась назад, но Дэвид удержал ее, медленно опустив на стол. Холодная поверхность заставила ее выгнуть спину. Она пыталась за что-то ухватиться, разобраться в своих чувствах. Но остались только Дэвид и она сама. Она выкрикнула его имя, и весь ее внутренний мир содрогнулся, словно от землетрясения. Она перестала владеть собой.
Он склонился над ней, требуя большего. Элисон не могла дать большего. Она не понимала, что с ней только что произошло.
Тогда он властно произнес вслух:
– Еще. – И его вдруг охрипший голос, дуновение его дыхания и прикосновение его губ заставили это повториться. – Прошу тебя. – Элисон застонала в изнеможении, пытаясь убежать от восторга и в то же время ощутить его еще острее.
Дэвид издал торжествующий крик и вдруг замер.
Она не поняла, что случилось. Но думать было некогда. Он притянул ее к себе, и она почувствовала, как вздымается его грудь. Она и сама тяжело дышала. Щекой она ощущала, как отчаянно бьется его сердце, но и ее собственное от него не отставало.
Она привыкла считать, что мужчины и женщины ни в чем не похожи друг на друга, но на это, пожалуй, они реагировали одинаково.
Может быть, поэтому церковь благословляет браки. Ради той единственной минуты, когда мужчина и женщина находят согласие.
А потом он медленно разжал объятия и снова встал на колени. Глядя на него снизу вверх, ощущая в себе его плоть, Элисон поняла, что между ними все изменилось.
– А ты думала, что я могу потерпеть поражение во всем, не делая попытки взять реванш?
Губы его сурово сжались, и глаза вспыхнули гневом.
– Я не понимаю, – пролепетала она.
Запустив руки ей в волосы, он повернул ее лицом к себе.
– Не думай, что ты когда-нибудь сможешь устоять против меня. Когда ты приходишь ко мне в постель, уступай мне власть добровольно, иначе я отниму ее у тебя.
– Я не обязана приходить к тебе.
Дэвид засмеялся каким-то полубезумным смехом.
– Тогда я приду к тебе.
Он отпустил ее так неожиданно, что она чуть не упала. Стол покачнулся. Захватив в охапку свою одежду, он распахнул дверь.
– И ты будешь мне рада.
Накануне засыпая, я чувствовал себя жалким и несчастным. Мой кумир потерпел поражение от Хью, явно показав свою несостоятельность. Я не мог уйти спать в комнату сэра Дэвида, потому что там была леди Элисон. В большом холле, как и во всем замке, царила тишина: все словно ожидали какого-то важного события, и я боялся, что миледи прогонит сэра Дэвида.
Когда я поднялся утром, все вокруг смеялись! Я ничего не понимал и спросил Хью, в чем дело. Он потрепал меня по плечу и сказал, что все отлично. Я спросил Эндрю. Он усмехнулся и ничего не ответил. Наконец я спросил Дженнингса. Он взглянул на меня с высоты своих четырнадцати лет и презрительно сказал:
– Глупый щенок! Твой драгоценный сэр Дэвид переспал с леди Элисон и в доказательство только что выкинул в окно окровавленную простыню. И подумать только, что его сквайр – ты! – Двинув меня в ухо, он пробормотал: – Я должен был бы быть на твоем месте.
