– Добро пожаловать. Как видите, новая хозяйка Оукдейла страстная садовница. – Она улыбнулась и пошла мимо них с таким видом, будто была одета по последней парижской моде. – Рейвенсворт примет вас, пока я приведу себя в порядок. Я прикажу подать в гостиной шерри и печенье. А, лорд Графтон, как поживаете? – спросила она, заметив графа. Брайони храбро добралась до входа в кухню и с натянутой улыбкой исчезла за дверью. Когда она оказалась внутри, выражение ее лица стало хмурым. Она побежала по лестнице для слуг, зовя Нелл прийти и помочь ей немедленно. За несколько минут она привела себя в порядок и переоделась в простое серое платье, которое ей очень шло, но было слишком скромным, чтобы хотя бы отчасти конкурировать с поразительно красивым нарядом ее соперницы. У Брайони было только одно оружие, которое она использовала очень редко, поскольку Рейвенсворт был против. Но этот конкретный случай, сказала она себе, требует привлечения всех ресурсов. Она распустила волосы, чтобы они каскадом рассыпались по ее плечам. Перемена в ее внешности была поразительной. Бросив последний удовлетворенный взгляд в зеркало, она отправилась в гостиную с приятной улыбкой на губах.
Одного быстрого взгляда на мрачное лицо Рейвенсворта было достаточно, чтобы Брайони немедленно поняла, что он не одобряет ее распущенных волос. Но поскольку графиня забаррикадировала его своим кринолином в углу дивана, Брайони надеялась, что суровая отповедь мужа откладывается. Графтону пришлось представлять остальных гостей, и Брайони заметила с удивлением и не без удовольствия, что все они были, за единственным исключением, очень почтенными людьми.
Визит продолжался всего полчаса, что было обычно, и когда гости поднялись, собираясь уходить, Брайони обратилась к мужу, называя его по титулу, как всегда. Графиня немедленно обратила внимание всех присутствующих на неожиданную формальность обращения Брайони.
– Что это, Хью? – развязно спросила она. – Вы поощряете свою женушку обращаться к вам с почтением служанки? Если вы обращаетесь к нему «Рейвенсворт», милочка, – заметила она Брайони с невинным видом, – вы будете единственной женщиной в Лондоне, кто не на дружеской ноге с этим известным проказником.
Замечание требовало какого-то ответа, и Брайони заметила смущенные взгляды не одного из уходящих гостей. Рейвенсворт выглядел так, будто врос в землю. Она не могла просто сказать правду и объявить, что она все еще чувствует чужим своего мужа, а он никогда даже намеком не показывал, что хотел бы, чтобы она называла его по имени. Она опустила голову и кокетливо улыбнулась Рейвенсворту:
– О, у меня есть ласкательное имя для моего мужа, которое я использую только наедине. Мне бы не хотелось упоминать его без его позволения.
– Не стесняйтесь, – ответил Рейвенсворт с достойной похвалы уверенностью.
– Как скажешь, Монти, дорогой, – находчиво произнесла Брайони.
У Рейвенсворта задрожали ноздри, но он сумел сохранить спокойный вид. Его рука обвилась вокруг талии Брайони, и он крепко прижал ее к себе.
– Сокращенно от Монтгомери, – любезно пояснил маркиз.
Брайони повернулась к его уху.
– Или от шута[2], – тихонько прошептала она, но достаточно громко, чтобы слышала графиня. Брайони не смогла удержаться, чтобы не подчеркнуть, что она жена Рейвенсворта. Ее осознанный флирт был предназначен для того, чтобы показать, что она в самых близких отношениях со своим мужем. Графиня помрачнела, и Брайони это не было неприятно.
– Монти не самое любимое его прозвище, – беззаботно продолжала Брайони. – Есть еще несколько имен, какими я называю его, но обычно не в глаза.
Рука на ее талии сжала ее, словно тисками, и Брайони сдержалась. Крепко обнимая Брайони за талию, чтобы не дать ей возможности сбежать, о чем, он был уверен, она думала, Рейвенсворт проводил гостей, пообещав, что они с Брайони приедут к ним на дружеский вечер с ужином и картами.
Оказавшись снова в гостиной, он повернулся к ней, и Брайони, старательно избегая его взгляда, пробормотала, что у нее миллион дел, которые требуют ее немедленного внимания. Он решительно заключил ее в объятия.
– Что вы за женщина, Брайони Лэнгленд! – одобрил Рейвенсворт. В его глазах светилось восхищение. – Какая грация, какая решительность, какое удовольствие видеть вас в действии!
– И какая сообразительность, – фыркнула Брайони.
– Монти, действительно! – Он приподнял ее голову. – Это слишком много, если я попрошу вас называть меня по имени?
– Вы хотите сделать меня лгуньей? – возразила она. – Вы привыкнете к этому, Монти. Кроме того, когда вы услышите это прозвище, вы будете знать, что дама, которая зовет вас, ваша жена. Не забудьте прибежать, когда я позову, – сказала она, смело глядя ему в глаза.
– Так я и собираюсь сделать, моя маленькая колючка.
– Колючка?
– Мое ласкательное прозвище для вас. Вы напоминаете мне заросшие колючками сады, которые, похоже, так любите. Я разрешаю вам делать с усадьбой все, что вы пожелаете. Но вот у этой буйно разросшейся колючки, – продолжал он, игриво встряхивая ее, – будет только один садовник – я сам. Я буду ухаживать за моей колючкой с ревностной заботой.
– Ухаживать?
– Вот так. – Он взял в руки ее лицо и заглянул в ее сияющие глаза, как будто пытаясь оценить эффект своего импульсивного жеста. Брайони смотрела ему прямо в глаза и читала неуверенность в его обычно решительном лице. Она инстинктивно знала, что имеет какую-то необъяснимую власть над ним и может пошатнуть его твердость одним только взглядом или словом. Она улыбнулась ленивой улыбкой (а-ля Рейвенсворт) и вдруг скользнула в объятия, которые угрожали задушить ее.
После месяцев воздержания, сопровождаемого образами нежной Брайони, прильнувшей к нему, чтобы терзать его, все его чувства запылали, едва он ощутил ее теплые губы, отвечающие на его поцелуй. Он застонал от наслаждения, когда ее нежное тело стало таять в его объятиях. Ее чувствительность к его прикосновениям воспламенила его. Его руки заскользили по ее телу, желая обнять ее всю. Ему все казалось, что он недостаточно близко. Он целовал округлости ее груди, и нежные стонущие звуки глубоко в ее горле заставляли его дрожать от страсти. Он поднял голову, и его губы изогнулись в торжествующей улыбке, когда он увидел желание в серых глазах Брайони.
– Я не могу отпустить вас сейчас. Пожалейте меня, Брайони, – взмолился он. – Вы знаете, что между нами есть одно незавершенное дело, которое требует немедленного решения. – Его губы отправились в чувственное путешествие по ее шее. – Идемте со мной в постель сейчас же. Вы не пожалеете.
