— Красная Шапочка, я полагаю? — спросил он лукаво, незаметно подойдя сзади.
Она вздрогнула от неожиданности:
— Говорили мне, остерегайтесь волков! — ответила Аманда с легким смешком. — Но никто не предупредил о возможности встречи с пиратом. — Она оглядела его с одобрением. — Да вы выглядите точь-в-точь, как заправский пират, мистер Гарднер, и подумать только, вы подобрали этот костюм еще до того, как получили фонарь под глазом. Должна сказать, черная повязка вам очень идет.
В свою очередь он оглядел ее костюм.
— Разрешите вам заметить, Шапочка, что вы восхитительны в красном! — сказал он с улыбкой.
— О, вы, наверное, шутите! — Она скорчила гримаску. — А потом вы, пожалуй, скажете, что уже готовы похитить меня?
— Вы сказали это за меня.
— Поскольку вы пират, то, разумеется, еще и вор.
Он прижал руку к груди, словно стараясь унять боль.
— Вы убиваете меня, думая обо мне так плохо! — воскликнул он взволнованно.
— Вы останетесь жить. А если уж вы желаете погибнуть, то не запачкайте кровью ковер. Пятна дьявольски трудно выводить.
— Однако, Шапочка, какой же у вас острый язычок.
— Тем легче вас поранить, мой дорогой, — ехидно сказала она.
— Не направляйте его в мою сторону, — предостерег он. — Имейте в виду, что и у меня есть свой меч.
— Кроме того, который висит у вас на поясе?
— Как не стыдно! Противная девчонка! Знает ли Бабушка, как вы разговариваете?
— Бабушка меня как раз и научила.
— Мне следовало догадаться. Думаю, надо встретиться с Бабушкой, которая болтает, как настоящая маленькая хулиганка.
Они смеялись, танцевали, пили пунш, щедро сдобренный ликером, хотя Аманда стойко воздерживалась от всего, что хотя бы напоминало шампанское. Ей не хотелось еще раз получить тот же самый урок. По мере того как проходила ночь, она все с большей уверенностью видела во всем этом перст судьбы. Они вальсировали, и ей казалось, что зала вращается быстрее, чем они сами. Ее сердце хотело вырваться из груди. Дыхание у нее перехватило, когда он страстно взглянул на нее и мягко произнес:
— Если бы я был настоящим пиратом, я бы похитил тебя и поступил бы с тобой по-своему, — намекнул он туманно.
— Каким же образом? — шепотом спросила она, чувствуя, что словно тонет в пристальном взгляде его изумрудных глаз.
— Любым и каждым из тех, каким мужчине следует поступить с женщиной.
— А много их?
Она играла с огнем и знала, что обожжется, но не могла остановиться.
— Достаточно, чтобы мы были заняты всю ночь и дольше.
— Покажи мне.
Грэнт ошеломленно остановился посреди зала. Недоверчиво взглянув на нее, он подумал, что ему просто послышалось. Весь вечер он соблазнял ее, надеясь до конца ночи заманить в постель. И он никак не ожидал, что она поддастся так легко.
Вышло так, что теперь уже она бросала ему вызов. А может, водила за нос? Играла в какую-то игру?
— Ты проглотил язык? — язвительно спросила она, взглянув на него смеющимися глазами.
Какая-то пара толкнула Грэнта сзади, и это напомнило ему, что они стоят среди танцующих пар. Он снова механически принялся вальсировать, но все его мысли были сосредоточены на прекрасной женщине, которую он держал в своих объятиях, на ее глазах, обещавших так много.
— Никогда не обещай того, что не можешь или не собираешься дать, Аманда, — веско предупредил он. — Это может плохо кончиться, если мужчина, с которым ты заигрываешь, не джентльмен.
Взгляд ее заставил его остановиться.
— Покажи мне, — снова тихонько проговорила она, и голос ее разлился теплом у него внутри.
— С удовольствием, искусительница.
Не дожидаясь окончания танца, он взял ее за руку и поспешно вывел из зала, желая скорее оказаться с ней наедине, пока она не передумала.
— Только помни, ты просила это. Потом не забывай, что ты хотела этого так же как и я. Никаких запоздалых сожалений или упреков.
Все время, пока Аманда шла к своей комнате, она пыталась унять свою совесть и рассудок, боровшиеся в ней с чувством.
Это было неправильно, нехорошо.
Но чувство было таким сильным! Она так жаждала его, так томилась по нему.
Это было грешно. Она непременно должна была попасть в ад, но его объятия, его поцелуи были для нее раем.
Он был помолвлен с другой.
Да, но сегодня он будет принадлежать ей и только ей — в ее постели, забыв о других. Она знала, что, как и остальные, он не желал ничего, кроме ее тела, и совсем не думал о ней как о личности. Она считала, что даже не очень нравится ему, что он, затаив на нее обиду, отказывается видеть в ней нечто большее, чем шлюху. И то, что она предлагала ему себя этой ночью — разве это не укрепляло его дурное мнение о ней?
И все же, несмотря на все это, впервые за всю свою жизнь она была безумно, безнадежно влюблена. Имело ли значение все остальное? Разве не было у нее права на свое маленькое счастье, на миг любви, пусть мимолетной и неразделенной? На одну ночь блаженства — всего лишь на одну ночь в объятиях любимого человека, чтобы сохранить воспоминание об этом на всю жизнь.
У Аманды больше не осталось времени на размышления, когда они вошли в комнату, и он заключил ее в свои объятия. Его губы слились с ее губами, руки прижали ее к крепкому телу, и с этого момента для нее существовал только Грэнт. Больше ничто ее не волновало. Только он. Ощущение его. Его вкус, его запах. Он неотрывно глядел на нее, пока руки его развязывали шнурок ее накидки, стягивая ее с плеч на пол. С глухим стоном он снова впился ей в губы и прижал ее своим телом к закрытой двери.
Прежде чем она смогла понять, как ему это удалось, он уже стащил платье вниз, руки ее оставались в рукавах, а груди просвечивали, скрытые лишь тонкой кружевной рубашкой. Он тихонько засмеялся, лаская их, слегка покусывая сосок.
Аманда потеряла разум от желания, подаваясь навстречу ему, всхлипывая и извиваясь с головы до ног.
Когда его руки оказались у нее под юбкой, пройдя сладостный путь от колен до талии, ей показалось, что она сейчас лишится рассудка. Искусно лаская ртом ее грудь, он порывисто оголил ей бедра.
Его пальцы продолжали свое вторжение, зажигая ей кровь, будоража желание, до тех пор, пока она не переполнилась им настолько, что была готова взорваться от самого острого наслаждения, какое только ей доводилось испытать. Он прижался сильнее, и она почувствовала нечто жаркое, пульсирующее, упершееся в ее живот.
— Грэнт, — задыхалась она, — пожалуйста… в спальне. Не сейчас…
Глубоко дыша, он скользнул руками к ее ягодицам, обхватив их и лаская своими длинными, сильными пальцами.
— Я не могу ждать так долго, — выдохнул он. — Обними меня ногами.
