– Нет, это ты ошибаешься! Друиды – злокачественная язва на незапятнанном теле церкви. Язва, которую следует безжалостно выжечь, пока эта зараза не успела распространиться! – Уилфрид побагровел и задыхался от ярости.
Недовольно поморщившись, Анья ответила:
– Вы намеренно путаете обязанности епископа заботиться об истинной вере и о ее чистоте с ненавистью к друидам, которые помешали вам удовлетворить вашу алчность.
Анья видела, что епископ кипит от ярости, но не хотела молчать, решившись высказать все до конца:
– Упорствуя в злобном намерении уничтожить все связи человека с природой, вы даже не сознаете, что делаете. Пользуясь своим саном и положением, вы разжигаете войну и всюду сеете смерть и нищету.
Епископ мог и не отвечать. Глаза его, пылавшие злобным огнем, яснее всяких слов подтверждали, что Анья права.
– Ради исполнения своих чудовищных замыслов вы, не задумываясь, погубите и меня, и Киэра. Да и как может быть иначе, если вы уже и раньше показали себя убийцей, уничтожив ни в чем не повинного юношу, к тому же монаха. Все знают, что десять лет назад вы отдали приказ убить брата Адама!
Некогда совершенное злодейство предстало перед ним вновь, словно призрак, явившийся с того света, и неуемная злоба Уилфрнда прорвала все преграды сдерживавшего ее благоразумия.
– Погублю тебя? Да! И не только тебя, но и всех твоих близких! – Епископ уже не мог сдержаться, хотя, ради того чтобы осуществить свои дальнейшие планы, ему бы лучше было не распространяться о них. – Несметные войска скоро вторгнутся в Трокенхольт, и там опять разразится великая битва. Только на этот раз победителем в ней буду я! И все твои близкие, все ваше семя, а также и все, обитающие в пределах скира, будут истреблены. – Он фыркнул от удовольствия, предвкушая победу.
Анье понадобилось все ее самообладание и мужество, чтобы боль, пронзившая ее при этих словах, не вырвалась горестным стоном.
– Потом наше войско двинется дальше, сметая все на своем пути, а ты и твои спутники послужите нам приманкой, и так будет, пока королевство Нортумбрия не перестанет существовать, погибнув в пожаре войны. Даже этому безмозглому миролюбивому Олдфриту придется вступить в войну, и тут-то ему и настанет конец.
Когда последнее слово растаяло в воздухе, как погребальный звон колокола, Уилфрид вышел из конюшни, оставив несчастную девушку в одиночестве.
Анья подавила в себе страх, стараясь не думать об опасности, угрожавшей Ивейну и ее собственному дому и близким. Девушка понимала, что только хладнокровие поможет ей сосредоточиться и найти какой-нибудь выход, придумать, как помешать епископу осуществить свои коварные замыслы. Во всяком случае, он допустил оплошность, оставив ей мешочек, и за это Анья была ему благодарна. Девушка достала пузырек с эликсиром, который останавливал кровь и затягивал раны. Она знала, что он обладает и еще одним, менее сильным действием, и быстро откупорила его. Киэр лежал на боку, скорчившись и не шевелясь, и Анья опустилась рядом с ним на колени. Надеясь, что обморок мальчика не очень глубокий и это нехитрое средство сумеет привести его в чувство, Анья осторожно провела пузырьком у него под носом. Дернувшись, Киэр открыл глаза и с удивлением стал разглядывать незнакомую обстановку, потом, повернувшись, взглянул на Анью.
– Ты помнишь, как попал сюда?– ласково спросила Анья, развязывая веревки, стягивающие запястья Киэра.
– Ага… Я помню, как какой-то отвратительный негодяй навалился на меня сверху и заткнул мне рот кляпом, а другой, его помощник, связав руки, перекинул меня через плечо. И помню, как они разозлились, когда я пытался вырваться. Наверное, они ударили меня чем-то, чтобы я не рыпался.
– Наши недруги, похоже, весьма искусны в подобных делах. Меня тоже ударили, так что я потеряла сознание; наверняка, они сделали это, чтобы спокойно привезти меня сюда. – Анья ободряюще улыбнулась мальчику. – Ничего, сейчас я быстренько перережу веревку, а потом мы придумаем, как нам выбраться.
Узлы оказались чересчур крепкими, и девушка пустила в ход острый край кремня. Опасаясь, что дело затянется, она прилагала все силы, чтобы справиться побыстрее.
– Но где мы? – Киэр, прищурившись, с удивлением оглядывал мрачное помещение. – И как нам удастся отсюда вырваться?
– У меня есть план, – сказала Анья уверенно. Хотела бы она и в самом деле чувствовать эту уверенность. Пока что ей лишь однажды удалось воззвать к духам стихии и получить от них помощь, но получится ли это еще раз?
– Тебе как будущему ученику жреца предстоит в нем сыграть немаловажную роль.
Перерезая путы, стягивавшие руки мальчика, Анья рассказала ему об угрозах епископа. Как только Киэр освободился, потирая ноющие запястья, девушка убрала кремень и пузырек со снадобьем в мешочек у пояса. Затем, вынув кристалл, принялась перекатывать его в ладонях.
Заметив, что Киэр внимательно наблюдает за ней, Анья улыбнулась, почувствовав его желание – такое же горячее, как некогда у нее, – овладеть тайнами, доступными лишь посвященным. Род, из которого Анья происходила, и ее небольшие успехи вселяли в нее надежду, что, может быть, и она будет допущена в их число. Но Киэр? Сомнительно, хотя и он был наполовину лэт. Однако, напомнила себе Анья, она может точно так же ошибаться, как Ивейн, считавший и ее недостойной по тем же причинам. Киэру нужно дать возможность попробовать – и когда же, как не теперь, когда их положение так плачевно?
– Так вызывают духов природы, – объяснила девушка, перекатывая в ладонях белый шершавый камешек.
Киэр замер и тихо проговорил:
– Отец моей матери был жрецом.
Анья удивилась и перестала катать кристалл. За последние дни произошло уже столько событий, что она не должна особенно удивляться. Она кивнула мальчику, показывая, чтобы тот продолжил рассказ.
– Я никогда не видел его. Я еще не родился, когда их с бабушкой убили крестьяне, напуганные его волхованием.
Анья с печальной улыбкой заметила:
– Как грустно, что столь многие страшатся способностей, которых им не дано постигнуть.
Она с горечью вспомнила о разговоре с епископом.
– Такое случается и сейчас, поэтому всем друидам следует быть особенно осторожными.
Ты ведь уже слышал от Ивейна, что такая же судьба постигла и его родителей. Твоей маме еще повезло, что она ускользнула от гнева разъяренной толпы.
– К тому времени она вышла замуж и давно уже жила в другом месте. Но мне кажется, именно из-за этого папа боялся и не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о ее происхождении. И потому-то, наверняка, мама потребовала, чтобы я дал ей клятву никогда не рассказывать об этом кому-либо, кроме тех, кто общается с духами. Я сдержал клятву…
