Голубые глаза Блэка ярко сверкали на темном лице, а на прекрасно очерченных губах застыла притягательная улыбка.
Вместо пропотевшей черной рубахи и грязных брюк на нем был нарядный черный мексиканский костюм с белоснежной шелковой рубашкой. Вокруг шеи был повязан алый шарф. Короткий жакет-болеро туго обтягивал широкие плечи, оставляя открытой мускулистую грудь, петлицу жакета украшала пурпурная роза. Сквозь тонкий шелк белой рубашки можно было увидеть темные волосы и бронзовую кожу.
У принцессы перехватило дыхание, она с трудом сдержалась, чтобы, презрев все условности, не броситься в его объятия.
— Эва, дорогая, — улыбнулся ей Вирджил.
— Капитан. — Ей вдруг показалось, что в комнате нечем дышать.
Вирджил в приветственном жесте поднял бокал с вином, залпом осушил его, не сводя глаз с принцессы.
В ту минуту, когда он увидел ее в зале, он уже знал, что больше не сможет расстаться с ней. Он должен снова заняться с ней любовью. Никогда еще она не была столь вызывающе красивой. В этом платье она выглядела очень юной и невинной. Можно было подумать, что ей не больше восемнадцати, настолько свежим было ее лицо и такой по-девичьи тонкой была ее фигурка. Широкая кружевная лента, которой был отделан вырез платья, обвивала ее мраморные плечи. Это же кружево низко открывало грудь, которая слегка поднималась при каждом вздохе. Вирджил заставил себя сохранять спокойствие и едва удержался, чтобы не подойти к ней и не прижаться губами к белой ложбинке, разделяющей ее совершенные, соблазнительные груди.
Они стояли друг против друга в ярко освещенной зале, и их глаза сказали друг другу то, что не могли произнести их губы: «Давай поскорее покончим с обедом и займемся любовью».
Дон Амондо, с удовольствием рассказывавший им о последних новостях, не заметил, что они только кивали или односложно отвечали на его вопросы, поглощенные охватившей их страстью. Амондо Ривас любил поговорить, поэтому был рад тому, что гости так внимательно слушали его.
— Пойдемте к столу. — Он радушно распахнул двери в столовую.
— Конечно, — в унисон произнесли Вирджил и принцесса.
— Похоже, вы здорово проголодались, а?
— О, да, — признала принцесса.
— Точно, — произнес Вирджил, не сводя глаз с Марлены.
Но за длинным столом наслаждался едой только сам хозяин. Принцесса, сидевшая напротив Вирджила, совсем потеряла аппетит. Она отпила холодного вина из хрустального бокала и машинально водила по тарелке серебряной вилкой, с едва скрываемой страстью глядя на сидевшего напротив мужчину.
Его аккуратно причесанные волосы блестели, как вороново крыло, при свете свечей, а в глазах таилось обещание счастья. Принцесса торопливо опустила глаза, испугавшись, что может не выдержать этой пытки. Уже не в первый раз она отметила, какие у Вирджила красивые руки. В этих сильных, загорелых руках с длинными пальцами и чистыми квадратными ногтями чувствовались мощь и нежность. Эти руки умели доводить ее до экстаза одним лишь прикосновением.
Обед, состоявший из нескольких перемен, тянулся бесконечно. Хозяин болтал без умолку. Его рассказы наконец заинтересовали принцессу, поскольку большинство из них так или иначе имели отношение к Вирджилу Блэку, мужчине, с которым она была близка, но о котором ничего не знала. Зато жизнерадостный мексиканец прекрасно знал Вирджила и восхищался им.
Положив вилку рядом с фарфоровой тарелкой, дон Амондо сказал:
— Если бы не этот большой, смелый американец, я бы никогда не увидел моего милого сынишку.
Вирджил откашлялся и быстро сменил тему:
— У тебя на ранчо сейчас много жеребцов, Амондо?
— Позволь, капитан, — перебил его Амондо. — Я хорошо знаю тебя и уверен, что ты никогда не рассказывал сеньорите о спасении моего сына. — Он повернулся к принцессе: — Ведь так?
— Не рассказывал. — Принцесса взглянула на Вирджила, а затем с любопытством посмотрела на дона Амондо: — Пожалуйста, расскажите вы.
Амондо улыбнулся, глядя на нахмурившегося Вирджила.
— Ты слишком скромен, мой друг. — А принцессе он сказал: — Донья Соледад, моя красавица жена, говорит, что капитан — самый смелый человек, которого она когда-либо встречала.
Принцессе хотелось услышать эту историю, а дону Амондо не терпелось рассказать ее. Вирджил потянулся к бокалу. Дон Амондо помолчал немного и наконец заговорил:
— Сколько буду жить на этой земле, столько и буду помнить тот ужасный день. — Он откинулся на спинку кресла и устроился поудобнее.
Принцесса придвинулась к столу, боясь пропустить хоть слово. Амондо оказался великолепным рассказчиком.
— Это произошло всего несколько месяцев назад, когда я подарил своему младшему сыну, Рамону, на его четырехлетие маленького пони. В то холодное мартовское утро мы с Рамоном находились в дальнем конце нашего ранчо. Я учил его ездить верхом и знал, что если мы останемся у кораля, то старшие братья и сестры будут дразнить Рамона. Вы знаете, как это бывает!
— Да, — ответила принцесса, подумав, что не имеет ни малейшего понятия об этом, поскольку у нее никогда не было братьев или сестер.
— Соледад очень сердилась на меня в то утро за то, что я не хотел обучать мальчика около дома. Но она женщина, так что, возможно, — надеюсь, вы простите меня за эти слова — она не совсем понимает, как легко можно уязвить гордость мужчины. Я объяснял ей, что гордость Рамона будет сильно задета, если он упадет с пони на глазах у своих братьев и сестер, а также всех пастухов.
Принцесса кивнула.
— Но я не рассчитал. — Амондо взмахнул смуглой рукой. — Нас окружила банда апачей, когда мы с Рамоном оказались далеко от дома. В ту же минуту я понял, что им был нужен мой сын, мой мальчик, Рамон. — Амондо содрогнулся, вспоминая тот ужас. — Рамона вырвали из моих рук и посадили в седло к одному дикарю. Бандиты забрали его пони и моего мустанга, и я остался один. Они поскакали в горы, а я бежал за ними как сумасшедший и умолял взять меня вместо моего сына. Я видел, как Рамон повернулся в седле и смотрел на меня, изо всех сил стараясь не плакать. — Неожиданно дон Амондо рассмеялся: — Мой четырехлетний сын оказался настоящим мужчиной, не то что его отец. Он не плакал в отличие от его испуганного отца. А я рыдал, кричал, и, думаю, апачи сочли меня слишком надоедливым, потому что один из этих негодяев вернулся и с силой ударил меня прикладом ружья.
Амондо рассказывал о том, как он успокаивал безутешную мать похищенного ребенка. Он сказал принцессе, что Вирджил Блэк в одиночку отправился в горы к апачам и торговался с ними за жизнь маленького мальчика.
Принцесса, завороженно слушая эту историю, не проронила ни слова. Она взглянула на Вирджила, который не знал, куда деваться от смущения. И это делало его еще привлекательнее. Другие мужчины бравировали бы своей храбростью.
