Смеясь, Степан взял ее на руки.
– Как поживаете, мисс Гигглз?
Обезьянка закрыла уши, глаза и рот.
– Хорошая девочка, – похвалил ее Степан и передал обезьянку мужу примадонны. – Мисс Гигглз пора выучить новый трюк.
Себастьян Таннер улыбнулся:
– Я то и дело твержу об этом Пэтрис, ваша светлость.
Добравшись до гримерки Фэнси, Степан открыл дверь, не постучавшись. Фэнси обернулась и расцвела улыбкой.
Его певчая птичка представляла собой живую картину страсти и ранимости. Лицо сердечком, чувственные губы и обезоруживающие фиалковые глаза, обрамленные черными ресницами, сошлись в идеальной симметрии, создав завораживающую красоту.
Степан любил ее. В этом он не сомневался. Она пробуждала в нем столько нежных чувств!
Она принадлежит ему. Он принадлежит ей.
Осталось только убедить в этом ее.
– Вы готовы? – спросил Степан, улыбнувшись в ответ.
Фэнси поднялась с табурета.
– Готова к чему?
– Поскольку ваше следующее представление только во вторник, – сказал ей Степан, – я подумал, что мы можем провести эти выходные в моем загородном поместье.
– Вряд ли.
Степан сделал вид, что очень разочарован.
– Но вы хотя бы поужинаете со мной? Я приказал своему повару, чтобы сегодня превзошел себя.
– Вот это чудесно!
Довольный собой, Степан усмехнулся. Очевидно, лучший способ справляться с его певчей птичкой – всегда предлагать ей выбор: что-то неприемлемое и то, чего он от нее на самом деле хочет.
Через полчаса карета князя остановилось перед его домом. Первым из нее выбрался Степан и помог выйти Фэнси. Боунс открыл дверь раньше, чем они к ней подошли.
– Добрый вечер, ваша светлость, – приветствовал их дворецкий. – И вам добрый вечер, мисс Фламбо.
Фэнси улыбнулась дворецкому:
– Добрый вечер, Боунс.
– Феликс приготовил великолепный ужин, – сказал Боунс. – Я подам его прямо сейчас, ваша светлость.
Усадив девушку, Степан сел во главе стола. Она рассматривала комнату, и князь пытался увидеть столовую ее глазами.
За большой стол красного дерева могли сесть двадцать человек. Над ним висела сверкающая люстра, на столе дожидались гостей тонкий фарфор и хрустальные бокалы.
Боунс разложил кушанья и вышел. Как и было обещано, Феликс приготовил превосходный ужин – овощное суфле, ветчина и тосты.
– Как хорошо, что нет этой омерзительной икры! – сказала Фэнси. Степан улыбнулся. – Ведь теперь я гостья, ваша светлость, так почему же вы не предложили мне сесть во главе стола?
– Я уже говорил, как сильно восхищаюсь вашим остроумием?
– Неоднократно. – Фэнси положила ветчину на треугольный тост. – Вы напоминаете о моем остроумии всякий раз, когда хотите избежать ответа на вопрос.
Степан обошел и это замечание, спросив:
– Не откажетесь выпить со мной бокал вина?
– Что-то не хочется, – отрезала Фэнси.
– Вам не придется петь до самого вторника! – уговаривал ее князь. – Отчего же не пригубить немного превосходного вина?
– Уговорили, – согласилась Фэнси. – Как прошла ваша деловая встреча?
Степан подошел к буфету, чтобы наполнить бокалы.
– Ваш отец очень озабочен компанией «Семь голубок».
– Он может позволить себе потерять несколько монет, – пожала плечами Фэнси. – Это доставит мне удовольствие.
Степан вылил снотворное зелье в бокал, перемешал вино, вернулся к столу и подал хрустальный бокал девушке.
– Вы такая норовистая певчая птичка! Должно быть, в вашем роду была когда-то коварная ворона.
– Спасибо за комплимент. – Фэнси приподняла бокал и сделала глоток.
– Как прошел спектакль? – поинтересовался Степан.
– Пэтрис вела себя не так враждебно.
– Может быть, вы заблуждались на ее счет? – Степан допил свой бокал.
Фэнси тоже выпила.
– Нет, я правильно оцениваю примадонну. – Она зевнула и хихикнула. – Вино превосходное. Наверное, я выпью еще бокал.
– Хватит и одного, принцесса.
Фэнси снова зевнула.
– Как я сегодня устала!
– У вас выдалась нелегкая неделя. – Степан взял девушку за руку и помог встать. – Идите сюда. – Он посадил ее к себе на колени и обнял. – Положите голову мне на плечо.
Фэнси закрыла глаза и уютно прижалась к Степану.
– Из вас получилась удобная подушка, ваша свет… – И заснула.
Удалось!
Степан подхватил ее на руки, встал и вышел из столовой. Дворецкий уже ждал в коридоре.
– Гарри подогнал карету?
– Да, ваша светлость.
Боунс шел рядом с князем, открывая двери. Они срезали путь, пройдя через сад, и вышли в переулок позади особняка, где их дожидались Феликс и Борис.
Степан ухмыльнулся, заметив угрюмое лицо дворецкого.
– Что тебя так беспокоит?
Боунс покачал головой.
– Пусть Господь смилостивится над вами, когда леди проснется.
– Пошли, Паддлз!
Рейвен открыла дверь, впуская мастифа, и вошла в дом вслед за ним. Необходимость то и дело выводить пса в сад начинала нервировать. Оказывая любезность и меняясь с сестрами, Рейвен постепенно сделалась единственной ответственной за мастифа, и вот опять пообещала сестре заменять ее целую неделю.
София умела прочитывать эмоции других людей по цвету их ауры, поэтому Рейвен попросила сестру сопровождать ее на Сохо-сквер. Ей нужна была дружеская поддержка, но и хотелось знать, что движет Александром и констеблем. Если она узнает, что они чувствуют, то поймет и то, что они думают. Во всяком случае, Рейвен на это надеялась.
Сестра дожидалась ее в коридоре, болтая с Тинкером.
– Пойдем, София.
София улыбнулась дворецкому.
Сестры вышли на улицу и направились на восток по Аппер-Брук-стрит, а оттуда свернули на Риджент-стрит. Сохо-сквер находилась примерно в миле от Парк-лейн. Место было неплохое, но уступало Парк-лейн в роскоши и респектабельности.
Этот весенний день был словно создан для прогулок – воздух достаточно прогрелся, небо ласкало глаз синевой.
Но эта идиллия не успокаивала Рейвен. Если сегодня у нее ничего не получится, ей больше никто никогда не поверит.
– Успокойся.
– Я спокойна.
– Меня не обманешь, – сказала София. – Темно-красные крапинки в твоей ауре указывают на тревогу.
Рейвен искоса посмотрела на сестру.
– Я пригласила тебя, чтобы узнать, что чувствуют другие.
София сделала вид, что не услышала.
– Без Фэнси жизнь кажется уже не такой, как раньше. Зайдем потом к ней?
– Фэнси мы не застанем, – ответила Рейвен. – У них с князем Степаном на сегодня свои планы.
Сестры добрались до Сохо-сквер и направились прямо в дом Боулда. Обе с тоской посмотрели на свой старый дом – жизнь там казалась давним прошлым.
