Может, Диккенсон не здесь, а ушел по другому коридору? Может, по какой-то причине уже покинул театр?
Дверь в последнюю уборную была заперта, и Изабелла остановилась, размышляя, постучать или нет. Но тут створка распахнулась, и на пороге возник долговязый мужчина, которого выталкивала женская рука.
– Уходите! Я готовиться ко второй акт! – Невидимая актриса крикнула с иностранным акцентом.
Мужчина исподтишка нежно ущипнул ее.
– Но я хочу тебя сейчас, моя любимая, дорогая Лючия!
– Вон! – Женщина вытолкнула его из комнаты и захлопнула дверь.
Терренс Диккенсон пригладил редеющие волосы, обернулся, и, когда увидел Изабеллу, похотливая улыбка погасим па его губах.
– Вы! – прорычал он. – Какого черта вы делаете за кулисами? Присматриваете себе клиента?
– Не угадали! Хочу поговорить с вами наедине.
– Значит, я был прав. Собираетесь выдоить из меня деньги.
– Мне нужны сведения. – Изабелла не стала отрицать возможность шантажа. Пусть считает, что она может выдать его грязные секреты ревнивой жене, – У меня к вам несколько вопросов.
Диккенсон ухмыльнулся, сунул руку в карман вишневого сюртука и шагнул к Изабелле. Девушка испугалась, но он прошел мимо, открыл дверь в пустую уборную и поманил ее.
– Заходите, не следует говорить на виду, нас могут подслушать.
Изабелла колебалась, хотя причин для тревоги не было. Стоит ей закричать – и тут же сбегутся люди. Да и когда еще представится такая возможность – раскрыть убийцу матери?
Она медленно вошла в комнату. На блюдце в лужице растопленного воска догорал фитиль, освещая недоеденный кусок мясного пирога; открытые баночки с косметикой, разбросанные платья. Услышав за спиной шорох, Изабелла обернулась и увидела, что Диккенсон закрывает дверь.
– Оставьте ее открытой! – приказала она. Видимо, решительный тон подействовал, ибо Диккенсон замер.
– Почему вы мною командуете?
– По праву владелицы дневника, – ответила Изабелла и добавила для собственного успокоения: – На всякий случай я оставила завещание опубликовать воспоминания матери. Поэтому будем сотрудничать.
Сверкнув глазами, Диккенсон подошел к испорченному зеркалу, поправил галстук, полюбовался на себя и, наконец, спросил:
– А где сегодня ваш сторожевой пес? Или, лучше сказать, заговорщик?
– Если вы имеете в виду лорда Керна, то он с лордом Хатуэем и леди Хелен ожидает меня в нашей ложе.
– Значит, Керн отправил вас выполнять грязную работу. – В лисьих глазах Диккенсона промелькнула злобная усмешка. – Негодяй полагает, что вам удастся выжать из меня какие-то ответы. Ну, иди сюда, маленькая потаскушка.
Изабелла осталась у двери.
– Вы знали некоторых любовников матери. Кого именно?
– Я? А почему вы думаете, что я кого-то знал?
– Так мне сказал сэр Тримбл. Кажется, вы пытались собрать их, чтобы всем вместе заставить Аврору не публиковать дневник.
Даже в неверном свете огарка было заметно, как побледнел Диккенсон. Пальцы поиграли бриллиантовой заколкой и снова воткнули ее в галстук.
– Тримбл – отъявленный лгун, он просто ревновал к другим, у кого хватало денег воспользоваться услугами Авроры. И ему не понравилось, что его вышвырнули из клуба.
– Какого клуба?
– Из нашего братства. Тех, кто восхищался фантазиями Авроры. А она была по части оргий из лучших, настоящая королева, – похотливо усмехнулся Диккенсон.
Девушке захотелось выцарапать ему глаза. Но разве мать не заслужила свой титул? И все же было обидно выслушивать правду.
– Значит, ее бывшие и настоящие любовники устраивали официальные встречи?
– Да, распивали бутылочку, рассказывали друг другу всякие истории. Но конечно, не платили членских взносов и не устанавливали никаких правил. Кроме, естественно, одного.
– Назовите их имена.
– А почему я должен это делать? Женщины в наше общество не допускались. Разве что вы хотите продолжить традицию матери. Согласны? Я сниму для вас красивый дом, найму прекрасную карету, слуг.
Девушка задохнулась от негодования. Как могла красивая, умная мама позволить шайке развратников использовать ее?
– Назовите их имена. Или я назову ваше судье с Боу-стрит. Ему будет интересно послушать, как вы подговаривали людей убить мою мать.
– Шлюху? Вы полагаете, он этим заинтересуется? К тому же ее никто не убивал. Просто я счел тогда своим долгом сообщить остальным, что она про нас написала.
– Назовите мне их имена.
Диккенсон уставился на нее, будто увидел перед собой бешеную собаку.
– Ладно. Вряд ли случится нечто плохое, если вы их узнаете. Кроме меня и Линвуда, был еще Реймонд Джеффриз, но он посвятил себя религии и вышел из нашего братства. Лавджой убит при Ватерлоо, Блундейл пять лет назад уехал в Индию. Кто еще? Ах да, Пейн застрелился еще в тринадцатом, когда потерял все состояние за карточным столом.
Изабелла помнила эти имена вместе с мифологическими прозвищами, которые дала любовникам мать: Геркулес, Марс, Персей.
– Вы были Нарциссом. А как мама называла Тримбла?
– Откуда мне знать? Мы никогда не говорили в постели о других мужчинах.
– Кто такой Аполлон?
– Аполлон? – Лицо Диккенсона как-то сразу потускнело. – Ни разу не слышал.
К огромному разочарованию Изабеллы, он не добавил ничего нового к тому, что она уже знала.
– Итак, вы отправились к Линвуду, Джеффризу и Тримблу, чтобы убедить их покончить с Авророй.
– Ложь. Я уже говорил, что никакого заговора не существовало. Вы вкладываете в мои уста слова, которых я никогда не произносил. – Диккенсон оглядел ее с ног до головы, и его усмешка превратилась в похотливую ухмылку. – У меня тоже есть, что вложить в уста вам. Нечто большое и очень вкусное.
Изабелла в ужасе смотрела, как он поглаживал свои чресла. От удовольствия глаза у него затуманились.
– Иди сюда, девочка. Я был паинькой, ответил на все твои глупые вопросы. Разве я не заслужил награды?
Изабеллу обуял дикий гнев. И этот грубый пошляк, выдающий себя за джентльмена, еще изображал потерпевшую сторону, когда мать описала его омерзительные подвиги!
– Ну, раз ты желаешь награды, иди ко мне. Диккенсон с готовностью бросился к ней, шаря пальцами по пуговицам бридж.
– Аврора тебя научила? Она рассказала, что я люблю?
– У меня свои методы. – Девушка улыбнулась, дожидаясь, пока он приблизится на расстояние вытянутой руки, и сделала так, как учили ее тетушки, если на нее, не дай бог, нападет мужчина. Кулак угодил прямо в цель.
Рев Диккенсона мог бы поднять мертвеца. Зажимая ушибленное место, он проковылял за дверь и со стоном рухнул в коридоре на груду мусора.
Со стороны кулис тут же сбежались актеры и служители, из своих уборных высунулись дородная певица и итальянка.
