— Я же это умею.
— Конечно.
Они пошли дальше, мимо железных скамеек, и остатки последнего снега хрустели у них под ногами. Был слишком холодный день для прогулки, и в парке было мало народу.
— Интересно, чего ожидает мистер Лонгхорн в обмен на такой подарок.
— О нет, тебе не следует об этом беспокоиться. Тристан говорит…
— Кто такой Тристан?
Лина остановилась. Звук этого имени и смущал ее, и был ей приятен. Она не рассказывала сестре о Тристане, когда он был всего лишь продавцом универмага, и не знала, что сказать теперь, когда она знала, кто он такой на самом деле. Тем более после того, как он ее поцеловал. Как же ей рассказать эту историю так, чтобы она не звучала слишком странной? Нет, лучше не поминать Тристана. Обернувшись, она взяла Клэр под руку. Та удивилась: ведь теперь сестра выглядела так величественно!
— Я так много говорю о себе.
— О, но мне так интересно услышать обо всех твоих новых друзьях.
Клэр, в своем простом черном пальто и шляпе в тон, такой же старой, как пальто, улыбнулась сестре, дрожа от холода. У нее покраснел нос.
Потянув ее к одной из скамеек, Лина сняла муфту.
— Надень ее, — велела она.
Клэр начала отнекиваться, но ее сестра сказала:
— Я настаиваю.
Две служанки в простых пальто прошли мимо, нагруженные покупками с рынка, и, только когда они были далеко, Клэр взяла в руки муфту и рассмотрела ее. Как только ее руки исчезли в муфте, на лице появилось довольное выражение.
— Ты должна оставить ее себе, — под влиянием порыва сказала Лина.
И тут же пожалела. Мысль о том, чтобы расстаться с муфтой — одной из первых вещей, купленных ею для себя, была ужасна.
— О нет, нет, Лина, я не могу, она твоя — да и что скажет мистер Лонгхорн, когда увидит, что ты ее не носишь?
Теперь, когда ей таким образом напомнили о ее лжи, она почувствовала, что не заслуживает свое меховое пальто.
— Он поинтересуется, что с ней случилось, — мрачно ответила Лина, — а я скажу, что забыла ее где-то, и тогда, возможно, он купит мне новую. А быть может, и нет. Вот хороший случай проверить, глубока ли его привязанность.
— О, Лина! Ты не должна быть такой. — Клэр улыбнулась. — Это будет слишком уж в духе Пенелопы Хэйз.
Это имя, произнесенное вслух, не улучшило мнение Лины о себе. Ей стало стыдно, что она так недавно продавала секреты. И она сменила тему, спросив:
— Как поживает Диана? Ты знаешь, я в буквальном смысле столкнулась с ней в опере.
— О да, я знаю. Я не верила, что Каролина Брод в газете — это ты, пока она не подтвердила.
Клэр окинула взглядом маленький парк с голыми деревьями, отбрасывавшими серые тени даже в середине дня. Рядом никого не было, но она все равно понизила голос:
— Но, знаешь, я беспокоюсь о ней.
— О Диане? — переспросила Лина. — Не понимаю, почему — она-то никогда ни о ком не беспокоится.
Ее сестра неодобрительно взглянула на Лину, и та ворчливо добавила:
— Я лишь хотела сказать, что с ней все будет в порядке, потому что она всегда была так осмотрительна.
— Кажется, теперь уже нет…
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, я ничего не хочу сказать о ней. Просто я кое-что видела. То, что может не очень хорошо отразиться на Холландах… — Клэр заерзала на скамейке. — Словом, это была одна из Холландов, и я видела ее с молодым человеком. Молодым человеком, который очень близко связан с семьей, так что должен был жениться и стать членом этой семьи.
Лину раздражали иносказания сестры, что сказалось на ее тоне:
— Ты видела ее с ним?
— Да, — с несчастным видом ответила Клэр.
— Но что ты имеешь в виду, говоря «с ним»?
Теперь Лина прониклась некоторым интересом. Правда, то, что подразумевала сестра, было слишком уж диким.
— Ну, ты же понимаешь… с ним.
У Лины округлились глаза.
— Нет, не понимаю. Они вместе сидели вчера днем в гостиной?
— Они были вместе утром, в объятиях друг друга, и их одежда была в беспорядке. — Клэр зарылась лицом в муфту и издала стон. — Что же мне ей сказать? Как бы я хотела никогда этого не видеть! Лучше бы этого никогда не было.
Лина едва верила услышанному, так невероятно это было. Но Клэр никогда бы не смогла выдумать такое, и Лина невольно представила себе эту картину. Словно она увидела опрокинутый омнибус посреди Бродвея и стоит в толпе зевак, не в силах отвести взгляд. Конечно, это позор, но до чего романтично! Поджав губы, она наблюдала за сестрой, которая так явно стыдилась произошедшего, как вряд ли когда-нибудь будет стыдиться Диана Холланд.
— Думаю, тебе ничего не надо ей говорить, — начала Лина.
Несмотря на все ее смешанные чувства — восхищение, отвращение, зависть — она не упускала из виду, что может извлечь из этих сведений лично для себя.
— Ты так думаешь? — Черты Клэр исказила мука.
— Конечно. Ведь одно то, что ее увидели, заставило ее осознать, как опрометчиво и опасно ее поведение. — Лина говорила медленно, тщетно пытаясь встретиться взглядом с сестрой. — Поняв, как легко ее могли бы застать ты, ее мать или тетка, она станет осторожнее.
— Ты действительно так считаешь?
Лина смотрела на сестру. Она так бескорыстно преданна Холландам. Лина этого не понимала: ведь они обращаются с Клэр, как с существом, которое им не ровня, а она любит их, как близкая родственница. Вот почему они позволяют ей видеть так много. И вот почему она входит и ним в спальни рано утром, когда они вовсе не такие, какими их считают в высшем свете. Конечно, Клэр никогда не воспользуется этими сведениями. Но Лина, сидя на железной скамейке в полупустом парке в это ветреное зимнее утро, знала, что она-то воспользуется. Несколько дней назад определенно воспользовалась бы.
— Я убеждена, что все в конце концов будет хорошо, — Лина дотронулась до плеча сестры, показывая, что ей нужно идти, и обе поднялись.
Пошел снег, и крошечные белые снежинки упали на пальто Лины. Взглянув на сестру с каракулевой муфтой, она сказала:
— Ты должна оставить себе эту муфту. Это мой рождественский подарок.
Морщины на челе Клэр разгладились, и она улыбнулась, взглянув на свою новую вещь. Мысли Лины были заняты потрясающей новостью, которую она только что узнала, и, идя под руку с сестрой к северному входу в парк, она обнаружила, что больше не переживает из-за потери муфты. История, только что услышанная ею, напомнила Лине, что есть гораздо более важные вещи, которые ей нужно постараться приобрести.
Семья Уильяма С. Скунмейкера просит Вас доставить ей удовольствие Вашим присутствием в канун Рождества 1899, в девять часов, на Пятой авеню, 416.
