– У меня такое ощущение, что ты подумал обо всем.
Доминик сделал еще один глоток виски и, откинувшись на подушки, произнес:
– Кажется, не обо всем, дорогая моя. Похоже, я не подумал о том, как вернуть твою любовь.
– Вам не стоит и пытаться.
– Я всегда буду пытаться сделать это. Я… – его голос внезапно прервался и глаза заблестели.
Лаура ждала, что Доминик вновь заговорит, но когда не услышала его голоса, она на цыпочках подошла к его кровати и посмотрела на лежащего перед нею мужчину. Его дыхание было прерывистым, и лицо исказилось от горя. Однако Лауре показалось, что он испытывает сильную боль и даже не замечает того, что происходит вокруг.
Она прикоснулась пальцем к его бровям с замирающим сердцем, чувствуя, какие они сухие и теплые. С неясным беспокойством и нежностью Лаура отогнула слипшиеся бинты на его плече и взглянула на его рану. Вокруг раны темнели пятна пороховой копоти. Она с тревогой подумала о том, что у него могло начаться заражение.
Доминик казался таким слабым, таким беззащитным, совсем как в ту ночь, когда выпил отравленное вино, и его голова лежала у нее на коленях. Только теперь у него на щеке и на плече были раны, две отметины, которые он получил, защищая ее. Подавив вздох, девушка погасила лампы и села на стул рядом с его кроватью.
Казалось, Доминик забылся тяжелым сном, и в этом сне он вдруг пошевелился, повернулся к ней лицом. Легкая улыбка тронула его губы. Его дыхание стало глубоким. Девушка понимала, что не должна этого делать, однако не удержалась и положила свою ладонь на его обнаженную руку. Кончиками пальцев она с наслаждением почувствовала упругую силу его мышц, их восхитительное тепло.
– Капитан Доминик Юкс, – прошептала девушка. – Сколько же еще ночей я должна сидеть у твоей постели, надеясь, что ты не умрешь?
– Обещай сидеть возле меня каждую ночь – внезапно он произнес, открывая глаза, – и тогда я не умру никогда.
Лаура отдернула руку.
– Значит, ты все это время не спал?!
– Я проснулся только после того, как ты ко мне прикоснулась, Лаура.
Она резко встала.
– Спокойной ночи, капитан Юкс.
– Вряд ли она будет спокойной, если ты уйдешь.
– Если я останусь, она будет просто ужасной. Всего доброго, – Лаура пошла к двери, возле нее оглянулась на лежащего Доминика и вышла.
Он потянулся к бутылке, взял ее со стола, но затем, так и не отпив, поставил обратно. Поднявшись с кровати, Доминик натянул брюки и, помогая себе одной рукой, застегнул пояс. Одеть рубашку было бы для него необычайно трудно, поэтому он, не одевая ее, вышел наружу обнаженным по пояс. Пройдя через кают-компанию, Доминик остановился возле каюты Лауры, немного постоял у двери и пошел дальше, а с другой стороны тонкой двери, отделявшей ее от всего остального мира, стояла в темноте Лаура, напряженно вслушиваясь в затихавшие шаги капитана. Разочарованно вздохнув, Лаура стянула с себя платье и взобралась на постель. Однако она еще долгое время лежала, беспокойно ворочаясь, и вслушивалась в храпенье Иды, сожалея о том, что не открыла дверь Юксу.
На рассвете Лаура вышла на палубу. Лучи восходящего солнца яркими пучками света озарили океанский простор там, где он сливался с горизонтом, и окрасили огромные треугольные паруса «Дракона» в темно-алый цвет. Смутный силуэт «Попрыгуньи» все яснее вырисовывался в кильватере шхуны и, взглянув на нее в очередной раз, девушка уже могла вскоре заметить матросов на вантах.
Команда Доминика была занята обычной утренней работой. Его люди, надраив палубу песчаником, окатывали ее морской водой и мыли швабрами, чинили паруса, полировали все медные части так, что они постепенно начинали разгораться жарким огнем. Другие матросы, затянув залихватскую песню «Держи нос по ветру», резкими, быстрыми, ловкими движениями натягивали фал.
– Лаура, твой капитан прошлой ночью бежал с «Попрыгуньи».
Девушка резко повернулась на голос. Возле грот-мачты стоял Доминик, одетый в короткие матросские брюки и все так же без рубашки. Глаза у него были усталые, лицо довольно бледное, словно он провел бессонную ночь, но улыбался Доминик, как обычно, уверенно и спокойно.
– Как ему удалось бежать?
– Он захватил спасательную шлюпку. Должен заметить, что я не ожидал от него такой находчивости и сообразительности.
– С чего бы это ему захотелось бежать? Он же знал, что когда мы достигнем Четеру, его освободят. – Внезапно девушка побледнела. – А ты… ты его не…
– «Не», что? Скормил акулам? Пристрелил его? Повесил на рее? – По выражению лица Лауры Доминик догадался, что попал в точку. – Нет, Лаура, я не такой бесчеловечный.
– Я не говорила, что ты бесчеловечный.
– Только жестокий, грубый, невозможный и э-э-э… наглый.
– Я этого тоже не говорила!
Он с улыбкой поклонился.
– Прошу меня извинить за мои предположения, мадемуазель.
– Аллен захватил с собой хоть немного воды и пищи? – Она неправильно истолковала ревнивый взгляд Доминика, как равнодушный и, схватив его за кисть руки, горячо принялась убеждать: – Он же умрет без воды. Мы должны найти его.
Доминик опять пожал плечами.
– Он стянул столько воды и пищи, что сможет продержаться, по крайней мере, несколько дней. К тому же мы не знаем, в каком направлении его искать.
– Хороша же твоя охрана! Твои люди, должно быть, спали на вахте и позволили ему бежать.
– Возможно, хотя я склонен думать, что это скорее твои матросы освободили его.
Не желая дальше спорить, Лаура скрестила руки и посмотрела в сторону кормы, туда, где виднелась «Попрыгунья». Бригантина довольно уверенно держалась у них в кильватере, однако вид у нее был очень жалкий.
Сломанная мачта, кое-как наращенная другой, более короткой, изуродованные борта. Когда судно взбиралось на гребень волны, девушке была видна кожаная заплата на рваной дыре прямо у самой ватерлинии.
– Этот пластырь не выдержит, если мы попадем в шторм, – проговорила девушка. Посмотрев на безоблачное небо, Доминик промолчал. – … или если мы столкнемся с англичанами, – добавила она.
– Сколько в тебе оптимизма, а? Ты по утрам всегда ждешь от жизни, наверное, только хорошего?
Лаура не удержалась от непроизвольной улыбки.
– Оказывается, – вы этого не знали, месье.
– Ваши слова звучат подозрительно похожими на вызов в мой адрес.
Тут уж она заулыбалась во весь рот.
– Ха!
– Да нет, это вам – ха, – поддразнивая ее, Доминик говорил, намеренно копируя язвительную речь, какой говорят жители Кенттуки.
Девушка хихикнула. Как ни старалась она держаться от него на расстоянии, Доминик все еще продолжал привлекать ее, и с этой силой мужского обаяния она ничего не могла поделать.
