Не важно, что сказала Аманда, она рассуждает нерационально. Да и он, когда она рядом, не блещет здравомыслием, даже когда тонкая длинная сорочка скрывает ее изящное тело. Куда делся пеньюар? Верити, должно быть, сжевала его.
Аманда прижалась теснее, почти взобралась на него, закинув ногу ему на бедро. Рекс повторял на память первую страницу «Энеиды». По-латыни. Arma virumque.[5] И снова обнял Аманду, несмотря на благие намерения.
– Это моя вина, вы не находите меня привлекательной. Я слишком развязная, слишком худая. Я понимаю, что вы испытываете ко мне только жалость. Простите, что опять потревожила вас.
И Рексу снова пришлось поцеловать ее, пока эта малышка опять не расплакалась.
– Я говорил вам, что вы красавица? – прошептал он между поцелуями. – Я хочу вас. С вами все в порядке. Смотрите, как хорошо вы подходите мне! – Он посадил ее на себя поверх одеяла.
Это было ошибкой. Не нужно было позволять, чтобы ее тело снова коснулось его. Теперь они оба были в огне.
– Видит Бог, как я вас хочу! Но это неправильно. Останови меня.
Аманда этого не сделала. Вместо этого она целовала его шею, кончиком языка коснулась мочки уха. Рекс застонал от того, что по глупости научил ее этому приему несколько мгновений назад.
– Остановись. – Его голосу недоставало убежденности и, возможно, силы, поскольку у него перехватило дыхание.
– А если я скажу, что я не девушка? Вам станет легче?
Два, ну, может быть, три дня в постели с ней исцелят его.
– Скажите.
Она так и сделала. И солгала. Красные, как кровь девственницы, сполохи мелькнули перед глазами Рекса.
– Хорошая попытка, мой ангел, но я вам не верю. И все же я слишком слаб, чтобы отпустить вас. Мы можем наслаждаться обществом друг друга. – Он не лишит ее невинности, но подарит ей наслаждение.
Она все-таки расплакалась, познав, на что способно ее тело и что Рекс может сделать с ней и для нее.
– Я никогда не знала, сколь сильны эти ощущения. Но есть большее. Я знаю, что есть.
– Вы еще недостаточно окрепли. И я тоже.
– Но вы не получили удовольствия.
– Получил.
Ее вскрики и вздохи возбуждения, удивления, узнавания, экстаза, осознание, что ей нравятся неведомые доселе ощущения, оказались для него более чувственными, чем Рекс мог вообразить, и принесли удовлетворение. Откровенно говоря, ощущения были совсем не те, как если бы он оказался в ней, но он мог наслаждаться каждым дюймом ее нежной кожи, каждым изгибом тела, не испытывая груза вины.
– Мне очень понравилось. А теперь вам пора идти.
Но если Рекс и думал отослать ее, то опоздал. Аманда уже спала. Он мог разбудить ее, но был слишком занят, разглядывая ее в свете угасающего камина. На ее ресницах повисла крошечная слезинка, сладкие губы приоткрылись. Неужели он когда-нибудь так боготворил женское тело? Он в этом сомневался.
Рекс был доволен, несмотря на то, что завершения не последовало, но это больше не имело значения. Он с улыбкой заснул сам.
Его разбудил шум пробуждающегося дома. Сквозь шторы пробивались рассветные лучи. Рекс поцеловал Аманду, и она тут же ответила, скользнув рукой по его груди к смятым простыням. Он поднес ее руку к губам и поцеловал каждый пальчик.
– Нет, ангел мой. Я не святой, чтобы противостоять этому. Вам нужно идти в кровать.
– Мм… – сонно пробормотала она, переворачиваясь.
– В свою кровать, – со стоном сказал он. – Мерчисон не должен обнаружить вас здесь утром, и няня не должна вас хватиться. Представляете, какой шум поднимется, когда вас не найдут на месте? Иди, дорогая, светает, слуги просыпаются.
– Я слишком устала. Вы украли мою решительность.
Он знал, куда она девалась.
Рекс выбрался из кровати, довольный, что Аманда отвернулась и не видит его покалеченную ногу и более чем здоровое мужское естество, поднял свой халат и ее одежду. Надев халат, он перекинул пеньюар через плечо и, обняв, поднял Аманду на руки.
– Похоже, это уже входит у меня в привычку.
Она рассмеялась, мягко, сонно, чувственно. Рексу хотелось отнести ее на крышу, где их никто не найдет и не помешает. Он направился к ее спальне.
– И все-таки я должен быть святым.
Аманда погладила его по щеке и поцеловала его, чувствуя отросшую щетину.
– Вы совершенство. Думаю, я люблю вас, лорд Рексфорд.
К счастью, они уже были в ее спальне, потому что Рекс едва не уронил ее.
– Нет, маленькая плутовка, это остатки накала страстей. Так Верити обожает Дэниела, потому что он кормит ее. Нет-нет, вы вовсе не похожи на собаку, от вас пахнет гораздо лучше. – Рекс поцеловал ее за ухом, где еще сохранился аромат духов.
Аманда покачала головой, и белокурые завитки зашелестели у его плеча.
– Нет, я не испытала бы страсти, если бы не любила вас.
Она действительно искренне верила в это.
– Возможно, у женщин все по-другому. Но вы слишком мало меня знаете для любви.
– Вы не верите в любовь с первого взгляда?
– Я вообще не слишком верю в любовь.
– А я верю! Клянусь, после сегодняшней ночи я не стану вас ни о чем спрашивать. Кроме поисков убийцы.
– Я найду его, верь мне. – Рекс посадил Аманду на смятые покрывала и быстро отпрянул, чтобы не поддаться искушению присоединиться к ней. – Клянусь, все изменится. Я сделаю все для этого.
– Я верю, что сделаешь, – донеслось из коридора. Аманда, пискнув, натянула до подбородка одеяло.
Рекс резко повернулся, острая боль пронзила изувеченную ногу, и ему пришлось опереться о стену. Он выпрямился.
– Спасибо за прекрасную заботу о моей крестнице, Джордан. Теперь ты можешь ее оставить. Полагаю, ночью ей стало нехорошо. Ведь так, Аманда?
– Да, мэм, – хрипло ответила она из-под одеяла. – Очень плохо.
Рекс возблагодарил небеса, что не каждый способен видеть правду. Он вышел и, закрыв за собой дверь, разглядывал женщину, которую не видел с тех пор, как ушел в армию. Она выглядела утомленной и бледной, вероятно, после дороги, но была все еще красива, с гордой осанкой. В свою очередь, она уставилась на него, и Рексу сделалось неловко.
– Я скоро уеду, – сказал он. – Я в Лондоне только для того, чтобы найти доказательства невиновности мисс Карвилл.
Леди Ройс подняла бровь.
– Она не тронута.
– Не совсем, полагаю. – Графиня сняла с его плеча пеньюар. – Мы поговорим об этом позже, когда оба отдохнем. Я жду тебя к ленчу.
Трапеза с Медеей! Насколько Рекс помнил древние мифы, она убила своих детей и подала на ужин. Он поклонился.
Рекс в то утро покинул дом рано. Взяв лошадь, он отправился в Гайд-парк. Дэниел сегодня не поднимется, а если и сделает это, то пожалеет из-за головной боли, от которой станет мучиться, и противоядия, которое Мерчисон вольет ему в горло. Возможно, это научит его умеренности.
