— Мы встречались, — опередил принца лорд Доррингтон. — Надеюсь, ваше высочество, спина уже не болит.
Он произнес эти слова с крайним высокомерием, и Алина поняла, что он намеренно вызывает того на ссору. Однако принц не отвечал. Он стоял неподвижно, и создавалось впечатление, будто он с трудом держит себя в руках.
— Но если вы еще не пришли в форму, я, естественно, могу повторить лечение, — с тем же презрением добавил лорд Доррингтон.
Наконец принц обрел способность говорить.
- Вы женаты, милорд! - воскликнул он. - Должен поздравить вас с тем, что вы с такой готовностью подобрали мои объедки.
Наступила мертвая тишина. Казалось, все, кто собрался в оранжерее, замолчали и прислушались. В тоне принца и в том, с какой насмешкой он выплюнул последнее слово, было нечто безобразное.
- Я считаю ваше замечание оскорблением, - медленно произнес лорд Доррингтон.
— А это и было оскорблением! — ответил принц. — Вы требуете удовлетворения?
— Конечно.
— Прекрасно, — заключил принц Ахмада. - Вы получите его — мы будем сражаться на шпагах.
Он с яростью швырял слова в лицо лорду Доррингтону, и Алина, почувствовав, что должна немедленно сбросить с себя оцепенение, вызванное овладевшим ею ужасом, схватила мужа за руку.
— Нет! Нет! — попыталась она сказать, но ее голос прозвучал не громче шепота.
Лорд Доррингтон повернулся к принцу Уэльскому.
— Вы даете мне свое разрешение, сир, на то, чтобы я принял вызов, на который, как хорошо известно вашему королевскому высочеству, я не могу не ответить из соображений чести.
— Я даю тебе разрешение, - произнес принц Уэльский с таким видом, будто оказывал лорду Доррингтону огромную услугу.
— Нет! Нет! - опять вскрикнула Алина.
Она заметила, как глаза принца Ахмада зажглись торжеством, хотя понимала, что лорд Доррингтон не обратил на это внимания. Ведь он именно этого добивался, к этому стремился!
— Я принимаю ваш вызов, — обратился он к принцу Ахмада. — Значит, выбор оружия принадлежит мне. Однако я с радостью поддерживаю ваше желание. Мы будем драться на шпагах.
— Завтра на рассвете, — бросил принц Ахмада.
Но тут вмешался принц Уэльский.
— Ужасно неудобно, когда приходится сражаться рано утром, — сказал он. - Полагаю, Доррингтон, надо устроить дуэль прямо сейчас. Здесь, среди цветов, гораздо уютнее. И вполне хватит места.
— Вы совершенно правы, сир, — согласился лорд Доррингтон. — Места достаточно, обстановка располагающая, и к тому же мне, как и вашему королевскому высочеству, никогда не нравилось выискивать противника в предрассветном тумане или скакать по мокрой траве.
— Вы согласны с тем, что я буду судьей вашего поединка? - спросил принц Уэльский у принца Ахмада.
— Буду счастлив, сир, — ответил тот.
— Тогда я предоставлю вам оружие.
Он щелкнул пальцами, и появившиеся слуги отодвинули в сторону несколько кадок с растениями, освободив площадку в центре оранжереи, и расставили по краям стулья.
— Дамы должны сесть, — заметил принц Уэльский.
Лорд Олванли собрался было сказать что-то лорду Доррингтону, но тот отстранился от него. Алина, одинокая и дрожащая от ужаса, с которым никак не могла совладать, увидела, что к хозяину дома подошел лорд Гренвилль, министр иностранных дел.
— Умоляю вас, сир, — услышала она тихий голос министра, — остановить этот поединок. Насколько мне известно, принц Ахмада великолепный фехтовальщик. Он известен во всей Европе как крайне агрессивный и жестокий человек, который начисто лишен щепетильности в отношении установленных правил дуэлей, в результате чего подобные поединки чаще всего заканчивались смертью его противника. Придумайте какие-нибудь отговорки, сир, умоляю вас предотвратить открытое убийство. Вы не можете допустить, чтобы это случилось с Доррингтоном.
Алина не стала ждать, что ответит принц. Она бросилась к лорду Доррингтону и схватила его за руку.
— Пожалуйста, не сражайтесь с ним! Пожалуйста! - просила она.
Лорд Доррингтон взглянул на нее и накрыл ее руку своей. Он почувствовал, что ее дрожащие, подобно птичке, пальцы холодны как лед.
— Все в порядке, Алина, — спокойно произнес он. — Доверьтесь мне.
— Вы не понимаете... я только что услышала, что... принц... считается отличным фехтовальщиком, — прошептала девушка.
— Вы же не хотите, чтобы я испугался его? — спросил лорд Доррингтон. — И вы тоже не должны бояться.
— Но я на самом деле боюсь, — проговорила она. — Я боюсь... за вас.
Он собрался что-то сказать, но в этот момент его позвал принц Уэльский. Алина увидела, что слуги внесли длинный футляр из полированного дерева. В нем лежали две дуэльные шпаги, и принц принялся внимательно их осматривать.
— Я предлагаю, — обратился он к подошедшему лорду Доррингтону,— чтобы лорд Олванли был судьей от одной стороны, а его превосходительство — от другой.
При этом он взглянул на имевшего статус министра посланника Кахриза, который прибыл с принцем Ахмада. Тот чопорно поклонился лорду Доррингтону, его глаза зажглись радостным огнем при мысли, что его патрон получил возможность показать свою доблесть столь изысканному обществу.
Стульев хватило лишь для части гостей, и принц Уэльский направился к обитому бархатом креслу с высокой спинкой, которое напоминало трон.
— Сядьте рядом со мной, леди Доррингтон, — требовательно произнес он.
Это был приказ, но Алина не двинулась, она продолжала смотреть полным непередаваемой муки взглядом на лорда Доррингтона. И тот, будто догадавшись, в каком она пребывает отчаянии, передал свою шпагу лорду Олванли и подошел к ней.
— Вы не должны... делать этого... не должны, — слабым голосом проговорила она.
— Должен, Алина, — запротестовал он. — И еще раз прошу вас довериться мне. Верьте в меня. Я даже не предполагал, что вы настолько малодушны.
— Вовсе нет, — хотела ответить она, но не нашла в себе силы вымолвить хоть слово.
Лорд Доррингтон снял фрак, в карман которого предварительно переложил часы, и остался в одной белой муслиновой рубашке. Тонкая ткань только подчеркнула ширину его плеч, атлетичность его мускулистой фигуры. Однако при этом он остается стройным и элегантным, отметила Алина.
Оглянувшись, она увидела принца Ахмади, который без фрака выглядел огромным, грозным, казалось, он подавляет своим присутствием. Он был значительно тяжелее лорда Доррингтона, и девушка почувствовала, что победа останется за ним, так как он обладал более мощным телосложением и отличался большей жестокостью. Она едва сдержала крик. Усилием воли она подавила в себе желание броситься к лорду Доррингтону и молить его о том, чтобы он отказался от поединка.
