себе, так как пока трудно объяснить их появление.
А ладанки, маленькие иконки, свечи, крестики и прочие церковные принадлежности Наталья предложила бабушке бывшей ученицы, которая помогала при службе в одной из московских церквей, объяснив, что все это приобретено во время поездки с туристами на каникулах в древний монастырь. Вообще, учительнице было легко объяснять происхождение вещей – ведь она говорила правду, вернее, полуправду – другое дело, что экскурсия-то была в монастырь девятнадцатого века.
Вещи женщине понравились, она оценила их добротность и правильность исполнения – «не то, что нынешние, чувствуется, что старина», сказала, что договорится с настоятелем своей церкви об их продаже в лавочке и пообещала рассчитаться чуть позже. На иконы она, взглянув, сказала: «Не продавай, себе оставь, намоленные», с чем Наталья и согласилась.
Учительница знала, что женщина никогда никого не обманывала, и отдала вещи с легкостью – за этим человеком они не пропадут, а деньги пока не к спеху, как сделает – так и ладно. Пообещала при случае еще привезти, если нужно, на что ответили кратко: «Нужно, вези!», на чем и расстались. Наталья на прощание подарила женщине картину с видом Болдинского монастыря, на что ей кивнули с пониманием: «Вот ты где была, древнее место, святое», с чем она была абсолютно согласна.
Что интересно, книги при переносе состарились, хотя их покупали абсолютно новыми, что обрадовало – новая книга начала девятнадцатого века выглядела бы подозрительно. Наталья даже сделала на них стертые печати, как будто они были из какой-нибудь библиотеки или хранилища музея, чтобы уж полностью легализировать их.
Чуть позже она их выставила на букинистическом сайте, написав, что нашли книги знакомые ее знакомых чуть ли не на чердаке старого дома в заброшенной деревне. А уж как они туда попали – бог весть, скорее всего, в революцию, когда грабили награбленное и забыли про них благополучно. А теперь нашли, да ей отдали – их такое старье не интересует, эти люди больше современными глянцевыми журналами со сплетнями интересуются.
Это объяснение нужно было, чтобы не вызвать подозрения таким внезапным всплытием изданий спустя такое большое время – все же такие книги были редкими и учтенными специалистами. И почти сразу их забрал по очень хорошей цене известный коллекционер, который вполне удовлетворился таким объяснением – попали случайно хорошие вещи в руки «лохушки-учителки», бывает и не такое, надо пользоваться случаем. Наталья решила, что и в следующий раз такая легенда сойдет, надо только брать книги не редкие, а достаточно часто издававшиеся, но экземпляры которых почти не сохранились. Те же баллады Жуковского, Батюшкова, даже «Оды» Державина, журналы Смердина – самый ходовой товар для продажи.
Она снова решила покупать серебро, но в этот раз столовые вещи – мелкие супницы, бокалы, тарелки, вазы, вещи массивные, но свободные в продаже, чтобы не вызывать подозрения частыми покупками слитков серебра. Как Наталья узнала в прошлом, эти вещи также скупались или сдавались в ломбард с правом выкупа или просто оценивались и покупались свободно. Да и на столе при приеме они могли барыне пригодиться, не хотелось ударить в грязь лицом перед графом и его сослуживцами.
Хотела она приобрести в подарок графу красивый серебряный портсигар, но потом вспомнила, что сейчас мужчины курят трубки. Пришлось женщине, никогда не интересовавшейся этим вопросом, искать нужную лавочку. И хотя Наталья никогда особо не привечала «куряк» и не любила запах табака, там ей, к удивлению, понравилось. На ее счастье, в лавочке был очень приятный продавец, который и проконсультировал ее, какую трубку и табак лучше выбрать. Тем более что Наталья посетовала, что ее друг увлекся реконструк-торством в стиле восемнадцатого века, да так ушел в тему, что и в быту старается во всем подражать людям того времени. Это заявление продавца нисколько не удивило, он сказал, что многие современные мужчины переходят на трубки, считая их более солидными, да и менее вредными для здоровья, чем простые сигареты, а тем более папиросы.
Рассказал он и интересную историю их появления. Оказывается, что в 70-х годах семнадцатого века листья табака придумали скручивать в сигары. Для их безопасного хранения и транспортировки стали использовать твердые коробки – портсигары. В России они вошли в обиход при Петре I, когда император разрешил курить табак. Футляры делали из серебра, украшали эмалями, инструктировали драгоценными камнями. Но вскоре появились хьюмидоры – плотно закрытые ящики для сигар. Портсигарами перестали пользоваться.
С появлением сигарет аксессуар вновь вошел в моду. Во время Крымской войны 1853–1856 годов русские и турецкие солдаты заворачивали табак в бумажные гильзы от пороха, обрывки газет, чтобы покурить на привале. Эту привычку переняли англичане и французы. В Англии наладили массовое производство сигарет. В США в конце 1880-х годов изобрели машинку для изготовления сигарет, что способствовало их быстрому распространению. Чтобы насладиться трубкой или сигарой, требовалось время и соответствующая обстановка, а сигарету можно было выкурить практически «на ходу», что высоко оценили потребители.
Решив «затариться» по полной и сразу купить подарки и для сослуживцев полковника, она выбрала еще несколько трубок попроще, набрала разные сорта табака и взяла набор каких-то приспособлений для чистки и снаряжения трубки. Расстались они с продавцом обоюдно довольными, тем более что и стоило все это немало.
Нашла женщина в ювелирном магазине и красивый серебряный набор, состоявший из стопки и фляжки. Хотела купить плоскую, которую можно было засовывать в голенище сапога, говорят, подобная был у императора Александра III.
Но опять из всезнающего интернета узнала, что с 1802 году в гусарский обиход вошли серые шерстяные подшитые кожей кавалерийские комбинезоны [2]. Согласно новому табелю мундирным, амуничным и оружейным вещам, который был принят 30 апреля 1803 года, были назначены цвета и созданы правила, по которым рядовым гусарских полков полагались: сапоги – с привинченными шпорами, при рейтузах были с короткими, мягкими голенищами, а при чакчирах – с твердыми голенищами, высотой в половину икры. Таким образом, сильно фляжку в сапоги не засунешь, поэтому были выбраны красивые круглые фляжки емкостью по пол-литра, и одна – побольше, на литр, на несколько человек.
Наталье не очень хотелось поощрять пьянство человека, которому она симпатизировала, но понимая практичность этих вещей, надеялась, что иногда, особенно зимой в походах, глоток коньяка не повредит.
Вернулась педагог как раз вовремя, в школе народ ходил возбужденный, чувствовалось, что всем не до уроков и детей. Все собирались кучками и что-то активно обсуждали. Наталья очень не любила сплетни и всегда старалась держаться подальше от всяких обсуждений, но здесь происходило
