Ознакомительная версия.
Вирджиния знала, что никогда не забудет его глаз. Она знала, что была глупой, ревнуя к Фионе. Она чувствовала, что он никогда ни одну женщину не хотел так, как хочет сейчас ее.
Когда его рука скользнула между ее бедрами, а пальцы проникли внутрь, Вирджиния вскрикнула.
— Это принадлежит мне, — тихо предупредил он.
Она могла только кивнуть и простонать:
— О, Девлин, помогите мне!
Потом Вирджиния поняла, что происходит нечто странное.
Сначала она подумала, что ошиблась, уверенная, что Девлин не станет целовать ее там, но, приподнявшись, увидела, что его голова находится между ее бедрами.
Потом Вирджиния ощутила его язык, и ее зрение затуманилось.
Язык двигался уверенно, лаская набухшую плоть. Вирджиния потеряла способность соображать — желание наполнило ее всю без остатка. Вирджиния прижимала к себе голову Девлина, всхлипывая от восторга.
Она не знала, как долго парила в облаках, но постепенно снова начала ощущать свою плоть. Каждый ее дюйм воспламенился под его неустанно движущимися языком и губами. Вместе с удовольствием пришла боль.
— Девлин, — простонала Вирджиния.
Он не останавливался. Его язык продолжал двигаться, как у голодной собаки.
— Девлин! — взмолилась она, не зная, чего хочет больше — чтобы он остановился или продолжал.
Вирджиния пыталась отодвинуть Девлина, но его язык проникал все глубже; она попробовала притянуть его ближе, но он куснул ее, словно предупреждая.
— Я не могу, — простонала Вирджиния; боль и удовольствие смешивались так тесно, что она не знала, живет или умирает.
— Можете, дорогая, — отозвался он.
Она закричала, и наступил взрыв.
Ее тело вздрагивало, изгибалось, словно взлетая в небо, как фейерверк в День независимости. Губы Девлина прижались к ее губам, а его тело вдавило ее в матрац. Она почувствовала, как его массивный член прижался к ее лону, и посмотрела в его глаза, видя в них только похоть, но не любовь.
— Вирджиния!
Ее имя звучало как приказ, ноги раздвигали ее бедра, и внезапно ее охватила паника.
Он слишком большой, а она такая маленькая. Она боялась и не была готова. Что, если он не любит ее? Но его жар проникал в ее тело и мозг.
— Девлин, не надо… — начала Вирджиния.
Но было слишком поздно. Со стоном он проник в нее, сломав барьер ее девственности, причинив краткую жгучую боль, а затем наполнив все внутри. Напрягшись, она закрыла глаза, сдерживая слезы внезапного отчаяния.
Девлин не двигался, дрожа всем телом. Внезапно он поцеловал Вирджинию в висок. Ее глаза широко открылись.
— Девлин? — прошептала она, думая, не почудился ли ей этот нежный поцелуй.
Его единственным ответом было крепкое объятие, и Вирджиния почувствовала, как боль сменилась настойчивой дрожью и разливающейся теплотой внутри ее тела. Она почувствовала губы Девлина на своей щеке, и тогда он начал медленно двигаться взад-вперед.
— Дышите, малютка, — прошептал он, ускоряя темп.
Волна удовольствия неожиданно захлестнула Вирджинию; ее руки метались по его плечам и спине.
Девлин издал хриплый и сдавленный стон.
Бедра Вирджинии двигались в ответном ритме. Она хотела, чтобы он проник в нее еще глубже. Его тело словно несло ее через пространство и время; обоих охватила сладостная дрожь. Вирджиния впилась в его плечи, пытаясь найти его губы.
— Скорее, Девлин, скорее! — стонала она.
Теперь он двигался резко и быстро. Вирджиния чувствовала, что ее тело рассыпается на миллион частичек. И все же она ощутила тот момент, когда он даровал ей свое семя. Его тело конвульсивно дернулось, и она крепко прижала его к себе, поглаживая спину.
Потом Вирджиния лежала неподвижно, обнимая мужчину, лежавшего на ней и остававшегося внутри ее. Ничего не было лучше этого момента, когда они, удовлетворенные и насытившиеся друг другом, лежали, слившись воедино.
Вирджиния почувствовала миг, когда Девлин снова стал самим собой. Его тело напряглось, и он отодвинулся от нее.
Она оставалась неподвижной, только повернула голову, чтобы посмотреть на него.
Девлин лежал на спине с закрытыми глазами, все еще полностью одетый, с расстегнутыми бриджами и рубашкой. Его грудь тяжело поднималась и опускалась.
— Девлин? — прошептала Вирджиния, внезапно обеспокоенная неподвижностью.
Но он не ответил и не открыл глаза.
Вирджиния знала, что Девлин не спит. Внезапно ей захотелось, чтобы он протянул руку и погладил ее, улыбнувшись и заверив, что, как и она, чувствует себя чудесно.
Кровать прогнулась, когда Девлин сел на ней. Вирджиния тоже села, ожидая, что он повернется и скажет что-нибудь, но он встал, даже не взглянув на нее. Ей показалось, что его лицо искажено гневом.
— Девлин? — снова прошептала она, услышав, как умоляюще звучит ее голос.
Послышался шорох одежды, когда он застегивал бриджи и заправлял в них рубашку. Наконец он посмотрел на нее — его лицо было бесстрастным.
— Ложитесь спать, Вирджиния. Уже поздно.
Она уставилась на него — его слова прозвучали как удар. Боже, о чем он думает? Почему он ведет себя так, словно ничего не произошло? Почему он несчастлив?
— Девлин… — начала Вирджиния, внезапно запаниковав.
Но он уже направился к двери.
— Девлин?
Она не могла поверить, что он уйдет без единого слова, поцелуя или даже взгляда.
Но у двери Девлин остановился, не оборачиваясь.
— Сожалею, что причинил вам боль, — сказал он.
Вирджиния знала, что Девлин имеет в виду физическую боль.
С этими словами он вышел из комнаты.
Девлин шел по дому решительными уверенными шагами, отказываясь думать. Он знал только одно. Никогда больше.
Он не сдержал клятву, которую дал себе и Вирджинии, подвел своих родителей, оказавшись в тисках похоти, которой было невозможно противостоять. Девлин не чувствовал ничего подобного прежде и не собирался чувствовать впредь. Никогда больше.
Девлин остановился перед закрытой дверью спальни Шона. Он не видел ничего перед собой — только фиалковые глаза — и слышал дикие крики восторга, мольбы не останавливаться. Что с ним такое? Ведь женщина — всего лишь сосуд. Элизабет, Фиона были предметами для использования. Но когда он был с Вирджинией, что-то начало рваться внутри у него и ему казалось, что в конце длинного черного туннеля он видит отдаленный свет.
Ему это совсем не нравилось.
Никогда больше.
Девлин наконец осознал, что стоит перед дверью брата, но все еще слышал крики Вирджинии, ощущал ее запах. Если бы он осмелился, то мог пройти через черноту и выйти к дальнему свету.
Ознакомительная версия.
