Демьен улыбнулся, но улыбка его не была дружеской. В ней сквозило презрение.
– За деньги вы меня не купите, – спокойно заметил он. – Их у меня и так достаточно.
Йен судорожно вздохнул, сжал горячие, влажные ладони.
– Я не пытаюсь купить вас, – ответил он. – Я говорю о том, что вы можете в случае успеха требовать от меня всего, что я только буду в состоянии дать вам. Скажите, что вам нужно, и я клянусь – это будет вашим.
– Шайна, – негромко сказал Демьен.
Йен похолодел.
– Не понимаю, – прошептал он.
– Я коллекционирую произведения искусства. – Демьен покрутил на пальце перстень с крупным бриллиантом. – Красивые дома, старинную мебель, картины, драгоценности… – он жестко взглянул на Йена. – И красивых женщин. А ваша жена – очень красивая женщина…
Йен онемел. Да, Шайна была красивой женщиной – он и сам знал это, сам не мог смотреть на нее без восхищения и благоговения. Быть рядом с нею каждый день, день за днем, и не обладать ею было мукой для Йена. И вот сначала Габриель, а теперь де Фонвилль желают ее, хотят обладать ею… От этого можно сойти с ума. Но с другой стороны… Без помощи Демьена ему никогда не унаследовать ни титула, ни богатства, пока живы старый граф Деннистон и старший брат Йена.
Да, похоже, у него нет выбора… Надо уступать.
Сломленный, он низко склонил голову.
– Хорошо, – прошептал он. – Я согласен.
На губах Демьена появилась торжествующая улыбка.
– Отлично, – негромко сказал он. – Вы привезете Шайну сюда, в Олдвич-Эбби, в конце недели. У меня назначен бал-маскарад. Я хочу узнать ее поближе, прежде чем мы приступим к нашему… э-э… проекту.
Последние силы покинули Йена. Он знал, что Шайна неплохо относится к Демьену, но не настолько, чтобы уступить его любви. Она инстинктивно чувствовала, что в отношениях Йена и его дружка есть что-то неестественное, нездоровое. И уж, конечно, Шайна не будет в восторге от предстоящего бала-маскарада, на котором хозяин дома будет устраивать ритуальные действа – те самые, за которые его выгнали с таким шумом из Франции.
Но выбора нет: он привезет сюда свою жену. Надо думать, что уговорить ее на эту поездку ему удастся. А как там сложится дальше – это уже проблемы Демьена, а не его.
– Я привезу ее, – пообещал Йен. – Просто в гости она не поедет, а на бал-маскарад… Да, можете считать, что мы договорились.
– Прелестно, – улыбнулся Демьен. – И я надеюсь, мой друг, что вы не забудете, о чем мы договорились, и не подведете своего старого друга.
Замок Олдвич-Эбби был старым, построенным в готическом стиле. Его выщербленные временем серые каменные стены густо оплетали вьющиеся лозы дикого винограда. Дальнее крыло здания было разрушено, плиты серого камня причудливо раскатились по траве. При виде этого мрачного здания в памяти невольно возникали истории, связанные с привидениями, ведьмами и упырями. Думается, всей этой нечисти было бы весьма вольготно и уютно здесь, под взметнувшейся в низкое серое небо серой, стреловидной крышей бывшего аббатства.
Шайна невольно поежилась, когда карета прокатила по широкой дуге подъездной аллеи и остановилась возле крыльца, на котором трещали и коптили два факела, зажженных в железных подставках. Узкие, высокие окна, освещенные изнутри янтарным светом свечей, словно щели прорезали фасад здания.
Когда лакей отворил входную дверь, из глубины дома до Шайны донеслись негромкие звуки музыки и смех собравшихся на бал гостей.
Шайна нерешительно шагнула через порог. Видит бог, как ей не хотелось ехать сюда! Кроме того, что она не любила Демьена де Фонвилля, не доверяла ему, Шайна была встревожена еще одним обстоятельством, не имевшим, правда, прямого отношения к герцогу, но сильно повлиявшим на настроение леди Лейтон.
Дело в том, что перед самым отъездом она опять получила письмо. Как и предыдущее, оно было доставлено неизвестным, скрывшимся сразу же после того, как конверт был вручен привратнику. Как и предыдущее, оно не было надписано. И печать на сургуче была та же самая. Не сильно отличалось от первого письма и содержание. Вот что прочла Шайна, сломав сургуч и развернув плотный лист:
«Кровь на твоих руках. Кровь…
Ты заплатишь за все, что ты сделала».
Шайна немедленно порвала письмо на клочки и бросила их в горящий камин. Только потом она подумала, что, может быть, правильнее было бы сохранить письмо и показать его Йену.
Она по-прежнему не знала, не догадывалась, кто мог бы быть автором этих писем. И не понимала, что все это значит. Кому и когда она сделала что-либо плохое? Странная, загадочная и неприятная история! Шайна решила, что непременно займется и этими письмами, и тем человеком, который, как она подозревала, проявляет какое-то странное, болезненное внимание ко всему, что она делает. Ничего, она еще разберется с этим ночным призраком.
Под руку с Йеном Шайна вошла в огромный высокий холл, удивительно похожий на монастырский храм. Она искоса взглянула на мужа и усмехнулась. Для маскарада он выбрал костюм пирата и вышагивал сейчас рядом с нею в алом платке, повязанном на голове, в кушаке, перетянутом на талии, с ремнями пистолетов, крест-накрест перехлестнувшими грудь.
Да, пиратом он вышел смешным и жалким. Особенно нелепо смотрелась невероятно длинная сабля, подвешенная к его поясу. При каждом шаге она задевала пол и издавала отвратительный скрежет.
Шайна же была одета монахиней – вся в черном и белом, – никаких полутонов, все скромно и строго. Волосы уложены, спрятаны под высоким крахмальным белоснежным чепцом.
Оба они были в масках.
Следуя за слугой, супруги Лейтон миновали длинный полутемный холл, где в каждом углу притаились тени. Здесь не горели свечи – только призрачный лунный свет освещал огромное пространство холла, проникая сквозь узкие, прорубленные под самым потолком окна.
Шайна шла медленно, осторожно, стараясь не споткнуться на неровных каменных плитах пола. Они прошли уже почти половину неблизкого пути, как случилось нечто, заставившее Шайну испуганно вскрикнуть и плотнее прижаться к Йену.
От противоположной стены навстречу им двигался монах. В полном безмолвии, он плавно плыл в своих черных одеждах, и казалось, что подол его рясы не касается пола. Руки монаха были глубоко спрятаны в складках одежды, а лицо скрывал низко надвинутый клобук.
– Йен, – дрожащим шепотом сказала Шайна, нервно сжимая руку мужа.
Видение приближалось к ним – все ближе и ближе. Когда их разделяло лишь несколько шагов, монах остановился и резким движением откинул клобук. Раздался довольный смех, и из-под клобука показалось улыбающееся лицо Демьена де Фонвилля.
