Озадаченный, но заинтересованный происходящим, янки продолжал наблюдать за тем, как Элизабет оторвала еще три полоски от своего нижнего белья, и даже не заметил, что его сигара почти догорела.
– О! Черт!
– В чем дело? – не успев опустить подол, пробормотала Элизабет.
– Я обжег губу.
– Вы что, задремали?
Он улыбнулся:
– Да, заснул с этой чертовой сигарой во рту.
– Раз уж вы не спите, не могли бы вы подойти сюда? – попросила Элизабет, поспешно одернув юбку.
– Иду, – сказал он, придавив каблуком окурок сигары.
Янки встал и медленно пошел к девушке. Элизабет пристально посмотрела на него, размышляя о том, можно ли ему доверять. Она указала рукой на каменный пол, и мужчина присел на корточки прямо перед ней.
– В чем дело, мисс?
– Вы заставили меня кое о чем задуматься.
– Что вы говорите?!
– Вы абсолютно правы – стрелки не обучены. Я так же, как и вы, не боюсь смерти, но меня страшит мысль о предстоящих мучениях.
– О, мисс! Лучше бы я не говорил вам этого! – Он попытался ободрить Элизабет: – Все произойдет быстро. Нам не придется страдать.
– Не стоит меня утешать. У меня есть план. – Она с гордостью показала ему белые полоски ткани. – Эти полоски я оторвала от своего платья.
– Что вы говорите? – Он едва сдержал улыбку.
– Да, и если вы сядете на пол, я пришью вам на грудь белый крест. – Она почти улыбалась, глядя ему в глаза. – И тогда даже худший из стрелков попадет вам прямо в сердце.
Янки грустно улыбнулся и, не заставляя себя ждать, подсел ближе к ней. Облокотившись о стену, он поднес руку к пуговице на кителе и спросил:
– Мне это снять?
Элизабет поспешно ответила:
– Нет, не надо. Я буду пришивать крест прямо к кителю. – Она достала из ридикюля иголку с ниткой и вновь обратилась к нему: – Готовы, шпион?
– Готов, мисс.
Элизабет положила руку ему на грудь и услышала медленное биение сердца.
– Вот здесь, – сказала она и, придерживая полоску ткани напротив сердца, взялась за иглу.
Слегка отстранившись, он взял ее за запястье.
– Я надеюсь, вы не собираетесь проткнуть меня насквозь, мисс?
– Нет, шпион. Пока я буду шить, моя левая рука будет находиться под вашим кителем. Так что если я кого и уколю, так только себя.
Он отпустил руку Элизабет, и девушка принялась за работу. Глядя на нее сверху вниз, янки наблюдал, как старательно она шила и каким умилительным было ее сосредоточенное прелестное лицо. Нежная рука лежала на его обнаженной груди под кителем. Кончики ее пальцев касались его тела, и это прикосновение заставляло его сердце биться чаще. Как ему хотелось, чтобы она перевернула руку и дотронулась ладонью до его груди!
Он хотел ее прикосновения.
Элизабет сосредоточилась на шитье. Ей не нравилось, что янки так близко, не нравилось, что ей приходится держать руку у него под кителем и касаться его груди. Однако его черные кудри и горячая упругая кожа пробуждали в ней какое-то странное любопытство. Элизабет чуть было не перевернула ладонь, едва справившись с желанием дотронуться до его тела.
Ей действительно этого хотелось.
Наконец крест был пришит. Оставалось лишь оторвать нить, и Элизабет не долго думая приблизила лицо к груди янки и откусила нить. На левой стороне серого кителя белел крест. В такую мишень трудно не попасть.
– Спасибо, мисс. Я действительно вам очень признателен, – проговорил янки.
– Я рада. – Элизабет с удовлетворением посмотрела на свою работу и бесхитростно спросила: – Не окажете ли и вы мне любезность?
– Вы имеете в виду…
– Да, шпион. Пожалуйста, пришейте крест мне на грудь… Тогда и мне не придется страдать.
Очарованный решимостью Элизабет, янки одобрительно кивнул и взял из ее рук иголку с ниткой. Без лишних церемоний он положил свою правую руку поверх ее голубого платья, и его длинные смуглые пальцы коснулись мягкого изгиба ее высокой груди.
Сердце Элизабет часто забилось.
– Так… Вот здесь… – тихо произнес он.
– Подождите, шпион! – сказала Элизабет, отстранив его руку. – Я сниму свое…
– Нет, – прервал ее янки. – Я буду пришивать крест к вашему платью на вас, – улыбаясь, пробормотал он. – Иначе как я узнаю, туда ли я его пришил.
– Ну хорошо, – нехотя проговорила Элизабет. – Только, пожалуйста, побыстрее, если можно.
– Расстегните корсет, мисс.
– Расстегните, пожалуйста. Дело в том, что…
– Хорошо, я сам, – сказав это, он ловко одной рукой расстегнул на ее спине несколько пуговиц. Элизабет молча и испуганно смотрела на него.
Рука янки скользнула под расстегнутый корсет Элизабет. Лицо девушки вспыхнуло, когда пальцы мужчины коснулись ее груди поверх тонкого кружевного белья. Однако Элизабет показалось, что он этого даже не заметил. «Он просто пришивает крест к моему платью, – успокаивала она себя. – Похоже, он даже не осознает, что его рука касается моего тела».
Однако Элизабет и впрямь взволновало то, что сильная мужская рука лежит под ее корсетом. Легкая дрожь пробежала по ее телу при одной лишь крамольной мысли: «А что, если эта огромная смуглая рука вдруг перевернется и коснется моего тела ладонью? А вдруг и правда коснется?»
– Я не уколол вас, мисс? – Низкий спокойный голос прервал ее размышления.
– Нет. Нет… только… не могли бы вы чуть побыстрее?
– Постараюсь, мисс, – пообещал он, хотя вовсе не собирался спешить. Мысли его были заняты совсем не шитьем. Не вспоминал он и о том, что на рассвете конфедераты его расстреляют.
Нежное лицо Элизабет было всего лишь в нескольких дюймах от его лица. Ее пухлый рот слегка приоткрылся. Дивный запах ее волос волновал его. Тыльная сторона его руки лежала на упругой груди девушки. «Интересно, – думал янки, – что она будет делать, если я переверну руку и дотронусь до нее ладонью?»
Пока янки не спеша пришивал белый крест к голубому платью прекрасной южанки, мысли о смерти покинули его. Он хотел жить. Он хотел любви.
Неукротимое желание медленно, но настойчиво зарождалось в нем. Кровь забродила в жилах, наполняя все тело странным гулом. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Мускулы напряглись, дыхание стало тяжелым и неровным.
Она молода и весьма привлекательна, а у него так давно не было женщины. Он желал ее, он желал эту женщину.
Близился рассвет. Надо бы шить быстрее, но не слишком быстро, иначе она заподозрит неладное.
– Так… Почти готово, – проговорил янки и взглянул девушке прямо в глаза. Он не торопился отводить взгляд и лишь спустя несколько мгновений перевел его на шитье и слегка дернул нить, как бы напоминая ей о том, что, закончив пришивать крест к его кителю, она откусила нить.
