Кристел смотрела на Лили в замешательстве. Она казалась такой ослабевшей, будто за последние дни лишилась всех сил. Дерек выглядел скорее разозленным. И то, и другое было нормальной реакцией любящих родителей. Ни один из них не хотел замечать, что у их ребенка проблемы; сейчас же неудачи Чарли не только причиняли им боль, но и ставили под вопрос их родительские качества.
— Как вы знаете, — сказала Лили, — я не сторонник стандартизованных тестов. Этот — обязательный во всем штате, но он не сообщает нам ничего нового о Чарли.
— То есть она по–прежнему не умеет читать, — укоризненно заметил Дерек. Его большие руки, загорелые после недавнего турнира в Скоттсдейле, стиснули край стола. — Видите ли, мне уже надоело это слышать. Я плачу этому репетитору — сколько? — сто долларов в час? И мы все еще не видим никаких результатов. Что же вы тогда за учитель?
— Дерек! — Кристел протянула руку, словно желая коснуться его рукава, но тут же отдернула ее. Она переплела пальцы.
— Я понимаю, вы расстроены, — сказала Лили. — Полагаю, мы все расстроены, и Чарли в том числе. Поверьте, мне известно, сколько усилий мы все приложили в этом году. — Лили очень осторожно выбирала слова, ибо знала, что родители не только наняли Чарли репетитора, но и обошли с ней множество врачей, проверив состояние ее здоровья и психологический статус, а также возили девочку на обследование к специалисту по проблемам чтения в Портленд. Однако обследования не показали ничего определенного. Никакой болезни, способной привести к формированию подобной преграды, у Чарли не было. Лили хотелось верить, что родители выполняли с Чарли домашние задания, которые она передавала им. И все–таки она была убеждена в обратном. Кристел и Дерек любили дочь, однако их жизнь была сейчас такова, что они не могли уделять много внимания ее школьным делам.
— Конечно, все мы надеялись на больший прогресс, — добавила она. — Тем не менее этого не произошло. Поскольку до окончания учебного года осталось всего девять недель, мы должны поговорить о том, что можно успеть за лето, а также о перспективах Чарли на будущий год.
Кристел кивнула и смахнула с глаз слезы.
— Наверное, придется оставить ее на второй год.
— Ну да. И на всю жизнь сделать ее неудачницей. Великолепно! — вмешался Дерек.
Лили прикусила язык. Дерек определенно не умеет мириться с поражениями. Однако речь не о нем, а о Чарли. Даже не о Кристел, хотя Лили видела, как она страдает. В подобных случаях родители, перепугавшись, всегда заводили разговор о том, чтобы оставить ребенка на второй год. Не ведая обо всех возможностях, они считали, что так будет лучше, и не учитывали того, какую глубокую травму может нанести ребенку такое решение.
— Сомневаюсь, что второй год изменит что–то к лучшему.
— То есть ты намерена перевести ее в следующий класс, как делали все остальные с самого начала? — Слезы на щеках Кристел высохли. — Это будет великолепной помощью, скажу я тебе. Просто великолепной!
Лили сочувствовала страданиям подруги. Встречи родителей с учителями иногда проходили весьма драматично. Все участвующие проявляли свое истинное «я», давали выход эмоциям. С детьми в жизни родителей связано слишком многое: их любовь, гордость, самооценка, человеческая состоятельность. Несправедливо возлагать на детей такую ответственность, и все–таки каждый из них нес на себе неподъемный груз заведомо несбыточных родительских ожиданий.
— Я составила несколько планов дальнейшего обучения Чарли. — Лили протянула каждому из них конверт. — Просмотрите дома. А сейчас нам лучше предположить, что за лето Чарли продвинется вперед и пойдет в четвертый класс здесь, в Лорельхерсте.
— Иными словами, — отрывисто бросил Дерек, — вы можете не взять ее назад.
Головная боль вспыхнула, как спичка, над левым глазом Лили. Лорельхерст была частной школой, и ее высокий статус признавала вся страна. Желающим поступить в эту школу порой приходилось ждать несколько лет. Такому человеку, как Дерек — успешному, состоявшемуся, обеспеченному — все остальные школы, вероятно, кажутся недостойными его ребенка.
— Мы говорим о том, что лучше для Чарли, а не о том, возьмем мы ее назад или нет. Этим летом мы должны вплотную заняться ее проблемами. Надеюсь, что интенсивные занятия в Институте чтения Шэлл в Портленде помогут Чарли сдвинуться с мертвой точки. — Эта программа отнимет у семьи немало времени и денег, однако по результатам ей нет равных.
— Но занятия проводят десять недель, — заметила Кристел, изучая брошюру. В смятении она подняла глаза на Лили и открыла свой ежедневник в потертой кожаной обложке. — Мы забронировали путешествие в Диснейленд на десять дней в июне. В июле Чарли едет в конноспортивный лагерь. А в августе…
— В августе дети будут со мной, — сказал Дерек. — Я сниму дом на Гавайях.
За годы работы Лили научилась владеть собой и выбирать слова, разговаривая с родителями учеников. Однако сейчас ей было крайне трудно заставить Дерека и Кристел сосредоточиться на том, что необходимо Чарли. Гораздо легче сказать: «Звучит отлично! Желаю приятно провести лето». А на следующий год Чарли стала бы проблемой другого учителя.
И все–таки Лили думала прежде всего о Чарли, а не о чувствах Кристел. Возможно, после сегодняшней беседы их долгая дружба перестанет быть такой крепкой. Однако на весах было будущее ребенка, и Лили преисполнилась решимости бороться за него любой ценой.
— Надеюсь, что лето вы посвятите занятиям с Чарли, — твердо проговорила она.
— Ты что, не слышала? Путешествие в Диснейленд! — возмутилась Кристел. — Это же мечта каждого ребенка. Мы обсуждали это целый год, я обещала им. А лагерь — мне так трудно было устроить Чарли туда! Ты не представляешь, какими связями мне пришлось воспользоваться, чтобы ее включили в список. Это же Санденс! Очень может быть, что ради Чарли из списка вычеркнули детей Деми Мур!
— И во что обойдется этот лагерь? — поинтересовался Дерек.
— Не дороже твоего чертова дома на Гавайях, — огрызнулась Кристел.
— Я до сих пор расплачиваюсь за ваше путешествие в Солнечную долину.
— Я знаю твое место в турнирных таблицах Ассоциации гольфа. К несчастью для тебя, они не тайна. Ты можешь позволить себе Солнечную долину.
