Но нет, слава Богу, он просто подошел к группе индейцев. О чем-то разговаривает с Железным Орлом и еще с одним — его зовут Два Пера.
В танцах наступил перерыв: скрипачам пришло время тоже освежиться пивком. На площадку выбежали детишки. Смех, шум… Солей, без особого сожаления расставшись с последним кавалером, тихонечко отошла в сторону, подальше от того места, где мать с соседкой болтает. Ну и что он там делает?
Ее дернула за рукав Селест:
— Подруг даже не узнаешь сегодня?
— Горло что-то пересохло, — как-то невпопад отозвалась Солей.
Селест засмеялась; рыжеволосенькая, она пониже, поплотнее Солей.
— А у бочки как раз Реми Мишо стоит!
Солей почувствовала, что краснеет.
— Неужто так заметно?
— Я, по крайней мере, заметила. Шикарный парень.
С Селест незачем притворяться.
— Я таких никогда не встречала.
— Он здесь ненадолго.
— Уверена?
Селест пожала плечами:
— Вроде я так расслышала. Со мной не говорил. Кстати, слышала, он о тебе спрашивал.
Солей вся напряглась:
— У кого? Что?
— Спросил у Гийома, сколько тебе лет, помолвлена ли ты…
— Правда? А что Гийом?
— Что ты уже вроде как старая дева.
— Господи, позорище-то какое! — Солей теперь бросило в жар.
Селест засмеялась:
— Он это так не воспринял, по-моему.
— А что он сказал?
— Ничего. Посмотрел на тебя — ты тогда с Франсуа танцевала или это был Антуан? — и снова за пиво принялся. А потом начал что-то по-индейски…
Радоваться или печалиться? Солей сама не знала и решила на всякий случай переменить тему разговора.
— Когда же ты научишься отличать Антуана от Франсуа?
Селест поискала близнецов взглядом. Да вон они рядом друг с другом стоят, новую бочку начинают.
— Справа — Франсуа?
— Да нет, это Антуан!
Селест закусила губу:
— Как это ты так уверенно говоришь…
— Да они не так уж и похожи, — сказала Солей. — Конечно, лица надо видеть. Сейчас-то они почти спиной к нам.
— Да они похожи, как два угря в садке.
— Ну и на которого же ты нацелилась?
Солей сказала это просто так, скорее в шутку — хотя было заметно, что последнее время близнецы стали чаще приглашать Селест на танец. Оказалось, попала в самую точку. Теперь уже Селест густо покраснела.
— Как тут нацелишься, если их друг от друга не отличишь?
— Ну, не знаю, по-моему, в мужчине не внешность главное. А по характеру они совсем разные.
Селест вздохнула:
— Я знаю. Антуан заводила, Франсуа за ним тянется. Оба энергичные, работящие. Шутить любят. — Она слегка нахмурилась. — Да и пивко тоже, пожалуй, чересчур.
Вот и сейчас они откололи номер: Франсуа толкнул Антуана, тот врезался прямо в Реми, который пошатнулся и пролил пиво из кружки.
— Пардон, месье Мишо, — сразу извинился Антуан, — это мой братан, дубина неотесанная, разыгрался.
Франсуа тоже поспешил с объяснениями:
— Я его хотел в костер, а он почему-то на вас налетел.
Реми был выше их на голову.
— Тоже Сиры?
Оба близнеца засмеялись: неужто и так не видно?
— Ну ладно, но в следующий раз посмотрите: обоих в костер кину!
Он бросил взгляд в сторону от них, прямо на Солей, и сказал нарочно погромче, чтобы она слышала:
— Может, скажете своей сестренке, чтобы она еще со мной потанцевала?
Франсуа покачал головой:
— Послушает она нас, как же! Сами уж давайте попробуйте!
Реми не ответил, просто передал кружку очередному танцующему и двинулся к ним.
— Мадемуазель Солей, музыка сейчас опять начнется. Потанцуете со мной?
Солей проглотила комок в горле:
— Охотно, месье, — и добавила, после того как подруга пребольно стукнула ее ногой по лодыжке: — Познакомьтесь, это моя подруга, Селест Дюбеи.
Он лишь на секунду оторвал взгляд от Солей, произнес несколько вежливых, ничего не говорящих фраз в адрес ее подруги, и они вновь оказались в вихре танца. Мелькали знакомые лица: мать, на лице у нее — одобрительная улыбка, отец, вроде весь поглощенный своей скрипкой, но тоже отметивший для себя, что его старшенькая, мягко говоря, обратила на себя внимание этого чужака.
Раньше ей как-то даже не приходило в голову, что можно захотеть остаться наедине с парнем, хотя какой Реми парень — настоящий мужчина! А теперь она бы этого хотела больше всего, но ведь это нельзя, не принято… Интересно, а это он нарочно так сделал, что, когда музыка замолкла, они оказались на дальнем конце полянки, в другой стороне от костра и музыкантов? Конечно, и там они были не одни: на бревнышках сидели несколько старух, но они глухие, как совы; непонятно, как они друг с другом умудряются объясняться.
— Один из скрипачей — ваш отец? — Реми задал этот вопрос тихим голосом: он-то не знал, что старухи все равно ничего не услышат, даже если перестанут болтать. — Вон тот, справа?
— Да, — выдохнула Солей, голос сорвался, ну ничего, пусть думает, что это она запыхалась от быстрого танца.
— А ваша мама, она где?
— Вон там. В голубом платке.
Реми кивнул:
— Самая симпатичная. Мне сразу следовало бы догадаться.
Это он хочет сказать, что она самая красивая?
— А братья — их что у вас, не меньше дюжины?
Его глаза оглядели толпу, уже задвигавшуюся в ритме следующего танца. Она как-то несмело хихикнула. Да что это с ней: можно подумать, она никогда с парнями дела не имела — а ведь за ней бегать начали, когда ей еще меньше было, чем сейчас Даниэль!
— Ну поменьше. Вон Луи, разговаривает с женой, Мадлен, блондинкой. Близнецов вы уже знаете, там Пьер, он вдовец, его два сына с мамой. Жак — ворошит костер, с палкой. Младший, Бертин, куда-то подевался — я сразу за ним родилась…
— Значит, не совсем дюжина. Это утешает.
Его рука на ее руке, прилично ли это? И совсем темно стало.
— А как насчет женихов? Никто не приревнует?
— Да есть тут всякие. Но я еще не решила.
Его голос стал мягче.
— Вы такая красивая, мадемуазель Солей. В целом Луисбурге такой не найдешь. Но вам, наверное, это уже столько раз говорили…
Ой, как мысли путаются… Может быть, она бы и собралась с собой, но эта его рука… такая теплая и сильная. Она, однако, не сделала ни малейшей попытки высвободиться.
— Наверное, интересно там. Трудно даже представить себе, чтобы несколько сотен человек собрались вместе…
— Тысяч, — мягко поправил Реми. — Три с половиной тысячи одних солдат. Да еще тысячи две чиновников, рыбаков, торговцев…
Она изо всех сил старалась сказать что-нибудь умное.
— Так много! Луи… мой брат Луи там бывал, но давно уже и недолго. Говорил, что там очень красиво.
