Гарриет выжидающе смотрела на Брук. Девушка поняла, что мать, вероятно, ждала какой-то реакции на упоминание о поездке в Лондон. Несмотря на то, что она уже знала разочаровывающий ответ на вопрос, который собиралась задать, она невинным тоном поинтересовалась:
— Значит, не будет Сезона в Лондоне?
— Нет, эта свадьба — более важное дело. Слуги уже начали собирать твои вещи. Ты выезжаешь утром на заре, под охраной и с сопровождающим компаньоном.
— С кем-то из вас?
— Нет, твоему отцу нездоровится, так что мне нужно остаться с ним, а Роберта, вздумай он сопровождать тебя, снова вызовут на дуэль, так что это даже не обсуждается. Доминик Вульф происходит из знатного рода, который живёт в Йоркшире с незапамятных времён. Я знаю его мать, но не очень хорошо. Я никогда не встречала её сына. Он носит титул виконта Ротдейла, но это всё, что я знаю об этом воинственном человеке, который, кажется, предпочитает йоркширские пустоши лондонскому обществу. Если он откажет тебе, тем лучше. Тогда дамоклов меч падёт на его голову, а ты сможешь вернуться домой, и всё будет как раньше. Но ты ни под каким предлогом не можешь отказать ему. Все Уитворты исполнят просьбу принца-регента, так что никто не упрекнёт нас в нарушении его воли.
— Виконт нам не чета, — пробурчал Томас. — Но послушай меня внимательно, девочка. Будет безумием с твоей стороны отказаться от свадьбы с волком. Если ты поступишь так, мне придётся объявить тебя сумасшедшей и запереть до конца твоих дней.
Брук казалось невероятным, что, по-видимому, будущее семьи лежало сейчас в её руках, но угроза отца заставила её внутренне сжаться. Она не сомневалась, что он именно так и поступит, если по её вине потеряет титул и земли. Но это был её шанс сбежать от них. Она не собиралась отказывать лорду Вульфу.
Она поклонилась и вышла из комнаты, и только тогда смогла облегчённо вздохнуть. Завтра. Она не ожидала, что придётся уехать так скоро, но в её случае лучше раньше, чем позже.
— ЗАСТАВЬ ЕГО ПОЛЮБИТЬ ТЕБЯ, моя драгоценная. Заставь его влюбиться без памяти, и у вас будет прекрасная совместная жизнь, — прошептала ей на ухо мать, прежде чем Брук села в экипаж.
Понадобилось несколько часов, чтобы Брук, наконец, отошла от шока. Её мать назвала её «моя драгоценная» и дала ей совет? Она была удивлена уже тем, что Гарриет вышла наружу, чтобы увидеть её отъезд, после того, как прошлой ночью мать послала дворецкого в комнату Брук, чтобы он передал ей деньги на дорогу, вместо того, чтобы прийти к дочери самой. Её слова, однако, прозвучали так, будто бы Гарриет действительно заботилась о ней, но вся жизнь Брук была явным тому опровержением. Почему её мать не может быть последовательной? Почему проблески истинного материнского отношения к Брук у неё проявлялись так редко, разве что она просто хотела запутать её?
Если северный волк действительно проникнется к ней чувствами, то оставит Роберта, ненаглядного сыночка Гарриет, в покое и перестанет пытаться убить его. Брук не была глупой. В её семье всегда любили только одного ребёнка, и её родители сделают или скажут что угодно, лишь бы защитить его. Например, солгут ей о её шансах очаровать мужчину, который ненавидит её семью так же сильно, как и она сама!
Карета с их родовым гербом подъехала прямо к входной двери и остановилась, ожидая её. Гордость её родителей требовала, чтобы она прибыла к двери дома врага эффектно, как положено. Кроме возницы, её сопровождали два лакея. Сегодня утром она пошла в конюшню, чтобы в последний раз взглянуть и попрощаться с лошадьми. Она сообщила главному конюху, что хотела бы забрать Бунтарку с собой. Если она не вернётся сюда, на что она очень сильно надеялась, то Брук не хотелось бы оставить здесь хоть что-то, о чём она действительно заботилась, того, кто был ей не безразличен.
Большинство персонала вышло, чтобы попрощаться с ней.
Она не думала, что станет лить слёзы по этому месту, но она заплакала. Заплакала из-за людей, рядом с которыми она выросла, обслуживающего персонала, которые действительно заботились о ней, относились к ней как к родной. Их грум, Уильям, даже вручил ей вырезанную из дерева статуэтку лошади, сказав, что он надеется, что фигурка будет напоминать Брук о Бунтарке. Но она нисколько не напоминала даже простую лошадь, ведь Уильям был не очень хорош в резьбе по дереву. В любом случае, Брук решила, что будет нежно хранить этот подарок.
Слуги, сопровождающие её, уже получили свои инструкции. Они должны были незамедлительно вернуть её домой, если волк не позволит ей войти в своё логово. Если же разрешит, то слуги, за исключением Альфреды, должны были на той же карете вернуться в Лестершир. Брук надеялась, что ей разрешат войти. Надеялась, что сможет найти в таком человека как Доминик Вульф хоть что-то, что бы их объединило помимо их общей неприязни к Роберту. Ведь это было весьма вероятно, впрочем, как было вероятно и то, что её попросту не пустят на порог.
Первым делом эмиссар посетил Уитвортов. От Лестершира до дома лорда Вульфа, расположенного близь Йорка, было полнедели езды в экипаже. Человек регента опережал их в дороге всего лишь на один день, так что лорд Вульф пока ещё пребывал в блаженном неведении относительно всего этого. Если он будет разгневан, когда ему сообщат обо всём, ведь подобная реакция будет вполне справедлива, Брук хотелось бы, чтобы прошло достаточно дней, и он уже успел бы успокоиться, прежде чем она приедет.
Для её семьи было бы логичнее подождать, пока не станет известна реакция Доминика Вульфа на требование регента, а уже потом отправлять её на север. Её столь скорая отправка отдавала явным и неприкрытым страхом. Они могли злиться и выражать недовольство из-за этого требования, но они никогда не обвинили бы регента в том, что он блефует. Последствия были для них слишком серьёзными, чтобы поступить иначе.
А её братец, какой же мерзавец! Когда он пришёл в её комнату поздно вечером, то его расчётливый взгляд дал ей ясно понять, что Брук не понравится его «план», который он упомянул в обеденном зале.
— Выйди за него замуж, а потом отрави его, — просто заявил Роберт. — Мы сможем потребовать половину его земель, или даже все его земли, если у него нет других родственников. Я знаю, что у него была сестра, которая умерла, но больше никому ничего не известно о Доминике Вульфе.
— А что если он мне понравится? — спросила Брук.
Это могло случиться. Она не надеялась на это, но ведь всякое может быть.
— Не понравится. Ты будешь предана своей семье и станешь презирать его.
Она может, в конечном итоге, начать презирать Доминика Вульфа, но это уж точно не случится из-за преданности своей семье. Но Брук умолчала об этом. Она не высказала того, что думает о предложении Роберта. Девушка знала, что у него была мелкая и злобная душонка, даже жестокая, но неужели ещё и настолько кровожадная? А ведь он был таким красавцем! Всевышний его щедро наградил, он был наследником графа. Для его поступков не было оправдания, кроме того, что он просто был сыном своего отца. Выражение «сын, как отец» никогда не звучало правдивее, чем когда его применяли в отношении семейства Уитвортов. Она отказывалась даже допустить возможность этого нелепого предложения брата, но вместо этого спросила:
