Прежде чем она успела что-то сказать, мужик начал спускаться и приговаривать:
– Тихо, тихо, не шуми…
Не дойдя до ручья, он отбросил в сторону ружье и резким движением содрал с себя рубаху.
– Немедленно уйдите! – сказала Ася, срывая с куста свое платье и отходя в глубь ручья, ближе к противоположному берегу.
– Да чего хоть? – пялясь на нее горящими глазами, приговаривал бородатый. – Молчи уж… Чичас я мигом…
Он, поминутно оглядываясь, вернулся за ружьем и пошел прямо в сапогах через ручей, приговаривая свое «чичас».
– Мама! – громко крикнула Ася, прижимая к себе платье.
Мужик засмеялся, покачал головой.
– Не ори, – посоветовал он, – а то у меня вона чего.
Он потряс ружьем.
Ася выскочила на берег, мужику мешали сапоги. Загребая воду и хлюпая, он шел прямо на нее. Позади нее был крутой, уходящий почти вертикально вверх склон с выступающими корнями. Ася кое-как натянула платье и, цепляясь за корни руками, стала карабкаться наверх. Охранник догнал, уцепился за подол, дернул на себя. Ноги потеряли опору, песок осыпался, Ася поползла вниз.
– Помогите! – крикнула она и тотчас оказалась в сильных цепких лапах мужика. Ее обдало запахом пота, лука, махорки. Отбросив ружье, мужик торопливо одной рукой выдергивал ремень из штанов, другой держал Асю за волосы. Она завизжала, извернулась и укусила его за запястье. Мужик чертыхнулся, выдернул ремень и хлестнул Асю по голым рукам. Она охнула, присела и в тот же миг услышала:
– Отойди от нее, Игнат.
Мужик, не поворачиваясь, схватил свободной рукой ружье и глухо ответил:
– Уйди, ваше благородие, от греха.
– Оставь ее, – спокойно повторил Зорин. Но Ася видела выражение лица Игната – его раздувающиеся ноздри, его налитые кровью глаза – и сильно сомневалась, что он послушает начальника. Игнат развернулся как бы нехотя и вдруг быстро вскинул ружье. Раздался выстрел. Ася охнула, во все глаза глядя на Зорина, но тот стоял не шелохнувшись, тогда как Игнат начал заваливаться на бок, в ее сторону, и, рухнув на колени, согнулся и ткнулся лицом в ручей у самых ее ног. Вода возле его головы окрасилась кровью.
Зорин оглянулся. Из-за елки вышел Никита, второй охранник, служивший у него кем-то вроде ординарца.
– Не бойтесь, барышня, – сказал Никита, – ступайте водой. А этого я щас уберу.
Ася как во сне перебралась через ручей, наступила на горсть ягод в лопухе и, почувствовав под ступней их живую податливую мягкость, вдруг согнулась вдвое. Ее настигли сотрясающие тело спазмы. Асю вырвало.
Вечером Зорин заставил ее выпить самогонки и отослал спать. Сквозь полусон она слышала разговор Зорина с Никитой, из которого поняла, что отряды Зориных объединились с другими такими же зелеными отрядами и заняли большие территории вокруг Закобякина.
– Неужто по-старому станем жить, барин? – спросил Никита. – Имение вернем, охотиться будем?
Ответа Зорина Ася не услышала – уснула. Спала она до самого утра, пока ранняя прохлада не разбудила.
Выбралась наружу. Густой туман лежал в низине, клубился на открытых местах, окутывал нижние лапы елей, а верхушки их выступали резными темными шпилями.
Зорин уже сидел у костра. В котелке кипела вода с листьями и ягодами малины. Внизу, у ручья, паслась лошадь – ее равномерное хрумканье доносилось издалека. Ася пыталась согреться у костра. Зорин протянул ей кружку с дымящимся чаем.
– А где ваша охрана? – спросила, заметив, что Никиты не видно.
– Отпустил в деревню за молоком. Чаю хотите?
– Как она? – Ася кивнула на шалаш.
– Все то же. Не приходит в себя. Жар.
– Я сменю компресс.
Едва Ася зашла в шалаш, треск веток раздался где-то неподалеку. Щелкнул затвор винтовки. Ася выглянула наружу. Зорин в напряжении стоял у костра и смотрел в сторону оврага. Снизу, сквозь клочья тумана, проступил запыхавшийся Никита. Лицо его было багровым, рубаха взмокла.
– Барин! Красные в селе!
Зорин побледнел. Приблизился к краю поляны.
– Что… там?
Хотя мог бы не спрашивать.
– Кого постреляли, кого повязали… Уходить надо, барин! Сдадут нас… Щас тута будут. На конях… много их!
– Уходи, Никита, – вдруг совершенно спокойно сказал Зорин. – Лошадь мою возьми.
– А вы-то как же?
– Обо мне не тужи. Уходи!
Мужик, не заставляя повторять приказание, попятился. Натыкаясь на ветки, стал продираться к бережку, где паслась лошадь.
Ася смотрела на Зорина. Холодок бежал по спине. Выражение лица лесного разбойника было непонятно для нее. Оно словно инеем подернулось. Он неторопливо спустился в землянку, вышел с пистолетом, перезарядил его. Ася с нарастающей тревогой следила за ним.
Заметив ее, он пару секунд смотрел, словно удивляясь – откуда она взялась, а затем, кивнув на стоящее у шалаша пустое ведро, приказал:
– Принесите воды. Чистой, из ключа.
Ася, ни о чем не спрашивая, взяла ведерко, берестяной ковш и, оглядываясь, заскользила по мокрой траве вниз, к оврагу, бока которого – влажные, черные, с выступающими кое-где крупными камнями – скрывали в своей глубине заросли роскошных папоротников. Она нарочно отошла подальше от того места, где купалась вчера. Обошла ель и осинник, ушла в сторону. Внизу по мелким камушкам бежал ручей. Где-то там, в низинке, родник. Пробиралась к роднику, все еще прислушиваясь. Но за ней никто не шел. Вот и родник – кристально чистая вода слегка крутилась от бьющего из земли ключа. Она была студеной, удивительно прозрачной и чистой. Ковшом начерпала целое ведерко, не переставая думать о том, что будет. Что собирается делать Зорин? Что делать ей? А что, если убежать? Не кинется же он за ней, бросив больную? Места, конечно, незнакомые, но вдруг повезет и она сумеет выбраться?
Но что-то Асю останавливало – она медлила, глядя на то, как поднимаются песчинки, повинуясь бьющей из-под земли воде. Словно ждала подсказки от этой воды, земли или леса.
Сверху, со стороны поляны, один за другим прогремели два выстрела. Ася, забыв про воду, кинулась назад. Не отдавая себе отчета зачем, она торопливо карабкалась по склону, цеплялась рукой за ягельник, за торчащие тут и там корни деревьев. Поляна была пуста. Ася приблизилась к шалашу и отдернула полог. То, что она увидела, заставило ее в ужасе попятиться – Зорин и женщина были мертвы. Правая рука Зорина все еще сжимала пистолет.
Ася закричала. Вылетела на середину поляны, заметалась в разные стороны. Ужас подгонял ее, она бежала куда глаза глядят, продираясь сквозь ветки, обдирая руки. Он сам, сам убил ее и себя!
Слезы, которых она не замечала, застилали глаза, скатывались, а она, зло размахивая руками, продирала себе путь на волю. Земля уходила у нее из-под ног, туман мешал разглядеть дорогу. Она угодила в овраг, края которого не увидела за серой моросью, покатилась вниз, больно ударилась о поросший мхом серый валун. Снова наверх, цепляясь за корни, пятернями вросшие в землю. Куда-нибудь, прочь от этого страшного места!
