Ознакомительная версия.
– Покажи мне эти бумаги, – попросил Адам.
Дуглас вытащил из кармана пакет и вручил его вожаку. Увидев деньги, Адам присвистнул. Кроме банкнот, он нашел в конверте два листа бумаги. Один покрывали цифры и какие-то каракули, а другой казался почти чистым и походил на страницу, вырванную из книги. Лишь в верхней его части было написано несколько строк, в которых указывались дата рождения девочки и ее вес.
– Им было мало выбросить ее – они выбросили даже ее бумаги, – прошептал Дуглас.
– Когда меня сдали в приют для сирот, у меня не было никаких бумаг, – сказал Трэвис. – Хорошо еще, что я знал, как меня зовут, верно, Кол?
– Да, пожалуй, – ответил Кол.
Трэвис пожал плечами, давая понять, что это не имеет значения.
– Я хочу предложить одну штуку, только не перебивайте меня, пока я не закончил, идет? – сказал он.
Он дождался, пока все кивнули, и лишь потом продолжил:
– Из всех нас только про меня нельзя сказать, что я не в ладах с законом. Поэтому я считаю, что Мэри Роуз следует носить мою фамилию. Если уж все делать по уму, как говорит Кол, то мою фамилию должны взять все. В конце концов, братья и сестры – одна семья, и с этой минуты нам всем надлежит стать Клэйборнами. Идет?
– Никто не поверит, что я – Клэйборн, – возразил Адам.
– Да кого это волнует? – сказал Кол. – Мы хотим, чтобы нас оставили в покое. Кто докажет, что ты не Клэйборн? Любому, кто к тебе привяжется, придется иметь дело со всеми нами. И не забывай, – добавил он, – что у меня теперь есть револьвер. Скоро я смогу решить любую проблему.
Дуглас с Трэвисом кивнули. Адам вздохнул. Дуглас простер руку над корзиной и, посмотрев на остальных, шепотом произнес:
– Мы бежим ради мамы Роуз и становимся семьей ради Мэри Роуз. Теперь мы братья.
– Братья, – повторил Трэвис таким тоном, словно произносил клятву.
Следующим был Кол.
– Мы братья до гроба, – сказал он.
Адам колебался некоторое время, которое показалось остальным мальчикам вечностью. Наконец он решился и накрыл ладонью руку Кола.
– Братья, – проговорил он дрожащим от волнения голосом. – Ради мамы Роуз и малышки.
3 июля 1860 года
Дорогая мама Роуз,
Пишу тебе это письмо а надежде, что вы с миссис Ливонией находитесь в добром здравии. Я хочу рассказать тебе оба всех удивительных приключениях, которые мне довелось пережить по пути на Запад, но прежде считаю необходимым сообщить тебе ничто очень важное. В нашей семье появилась твоя тезка, мама. Ее зовут Мэри Роуз…
С любовью
Джон Куинси Адам Клэйборн
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Монтана-Вэлли, 1879 год
Теперь дитя наконец возвращалось домой.
Расположившись рядом со своим экипажем, Кол с нетерпением ждал, когда дилижанс покажется из-за последнего поворота дороги. Он так разволновался, что не мог стоять спокойно. Облачко пыли, спускавшееся с холма, свидетельствовало о том, что Мэри Роуз уже близко. Кол принялся гадать, сильно ли она изменилась за последние месяцы, но потом громко рассмеялся над собственной глупостью. Уезжая, чтобы закончить свое обучение в школе, ученица последнего года Мэри Роуз была уже вполне сложившейся девушкой, и вряд ли ее внешности грозили какие-то существенные перемены – разве что на носу появится несколько новых веснушек или волосы отрастут подлиннее.
Кол ужасно скучал по ней, впрочем, и остальные братья тоже. Жизнь на ранчо заставляла их вертеться с утра до ночи, и они могли общаться с ней только во время обеда. Мэри Роуз всегда для них что-то готовила. Она хорошо стряпала обычные, всем знакомые блюда, но ни один из братьев не переносил те причудливые французские соусы, которыми она любила все поливать.
Дилижанс опаздывал больше чем на час, а это означало, что им правит сварливый старикашка Клив Харрингтон. Он наверняка не тронул лошадей с места, не выспросив прежде у Мэри Роуз все новости, да и в пути, несомненно, требовал, чтобы все ее внимание принадлежало ему. Зная мягкое сердце сестры. Кол не сомневался, что она не станет его подгонять.
Клив и Мэри Роуз очень быстро подружились, хотя никто в Блю-Белл не понимал почему. Желчный старикан Клив Харрингтон постоянно ругался, отпускал злобные замечания и жаловался на жизнь, и Кол считал его довольно-таки неприятным типом. К тому же он имел страшную, как смертный грех, наружность. Тротуары пустели при его появлении – если только где-нибудь рядышком не было Мэри Роуз. При виде девушки гнусный старина Клив становился кротким и мягким, а на лице его возникала нелепая счастливая улыбка, которая, бывало, не сходила целыми днями. Харрингтон просто обожал Мэри Роуз, выставляя себя тем самым на всеобщее посмешище, но и она в нем души не чаяла. Она действительно любила этого дурня, и потому заботилась о нем, и собственноручно штопала всю его одежду. Раз в году Харрингтон по обыкновению заболевал, зачастую это совпадало с периодом клеймения скота, а иногда и раньше. Он возникал на пороге дома Мэри Роуз со шляпой в одной руке и грязным носовым платком в другой и спрашивал, не посоветуют ли ему, как лечить его таинственную хворь. Все это, конечно, было не более чем уловкой. Мэри Роуз немедленно селила Клива в гостевой комнате и нянчилась с ним целую неделю – как правило, столько времени уходило на его выздоровление.
Все в городе называли такие недомогания Клива ежегодными каникулами, и по тому, как сейчас старик, осаживая лошадей, трогал уголки глаз и тер платком нос, Кол предположил, что он уже собирается устроить себе очередной отпуск.
Не успел дилижанс остановиться, как дверь его открылась и Мэри Роуз спрыгнула на землю.
– Ну вот я и дома, – воскликнула она и, приподняв юбки, с радостным смехом побежала к брату. Шляпка слетела с ее головы и упала в пыль. Кол старался сохранить на лице сдержанное, несколько угрюмое выражение. Ему не хотелось, чтобы Харрингтон потом рассказывал в городе, будто он распустил нюни – Колу нравилось, что все горожане его боялись. Но смех сестры оказался таким заразительным, что он не удержался – сначала улыбнулся, а потом тоже расхохотался, плюнув на то, как это выглядит со стороны.
Мэри Роуз совершенно не изменилась. Она держалась так же свободно и непосредственно, как и всегда, и Кол подумал, что она причинит немало волнений своим братьям.
Девушка бросилась в объятия Кола. При ее небольшом росте хватка у нее была прямо-таки медвежья. Кол тоже крепко стиснул ее, поцеловал и попросил, чтобы она прекратила смеяться, как сумасшедшая.
Нисколько не обидевшись, она отстранилась, подбоченилась и внимательно оглядела брата.
Ознакомительная версия.
