— Осторожней, девушка, ты помнешь мой сюртук.
Черствое замечание не смутило Бьянку, она засмеялась и только крепче обняла графа. На миг Элинор позавидовала наивности сестры. Ее обиды еще впереди.
— Я уверена, что даже морщинки не обнаружишь на вашей идеальной внешности, милорд, — заметила Элинор. — Ваш камердинер никогда этого не допустит.
Граф откинул голову и, взглянув на нее, озадаченно нахмурился. Он что, забыт, кто она такая? Элинор заставила себя встретить его взгляд.
— Мне необходимо выпить, — заявил граф. — Дороги из Лондона были ужасными.
— Папа, я сейчас принесу.
Бьянка подбежала к буфету и смущенно замерла, глядя на хрустальные графины и бокалы различной формы.
— Бренди. — Элинор указала на самый высокий графин. — И возьми коньячный бокал.
— Удивлен, что ты помнишь, — заметил граф, взбалтывая янтарную жидкость в бокале, который подала ему Бьянка.
— У меня отличная память.
Элинор редко пила спиртное, только иногда стакан вина за обедом. Но сейчас ей не мешало бы выпить для храбрости.
— Память — самая неприятная черта, — сказал граф, садясь. — Особенно у женщин твоего возраста, Элинор.
— Ты ведь проделал весь этот путь не только для того, чтобы выпить, — процедила Элинор, взбешенная его оскорбительными словами. — Тебе наверняка чтото потребовалось?
— Я приехал забрать Бьянку в Лондон. Самое время представить ее обществу.
— В Лондон? Правда? — Бьянка задохнулась от восторга.
— Сезон уже начался, — возразила Элинор.
— Не имеет значения. Понастоящему важные балы и приемы еще впереди.
— Но для подготовки требуется время. Бьянке нужны туалеты, обучение манерам, этикету, танцам.
— Ей требуется лишь одежда для поездки в Лондон, — отмахнулся граф. — А гардероб мы пополним там. Что касается остального, полагаю, ты научила ее надлежащему поведению. Или ты хочешь сказать, что все эти годы пренебрегала ею?
— Я сделала все, что могла, передав ей мои скромные познания. Но мой светский опыт, если помнишь, весьма ограничен.
Граф бросил на нее косой взгляд, как будто не нуждался в подобном напоминании.
— К счастью, Бьянка обладает красотой и умом, — сказал он. — Уверен, ее ждет потрясающий успех.
Что все это значит? Элинор похолодела от страха. Если отец действительно хотел ввести Бьянку в общество, то почему так долго ждал, не ставя сестер в известность? Ведь даже при самых благоприятных обстоятельствах провинциальной Бьянке трудно будет добиться успеха в блистательном лондонском свете.
— Конечно, Бьянка очарует всех, — осторожно произнесла Элинор. — Но если бы она имела достаточно времени для подготовки, успех был бы ей гарантирован. Почему не представить ее в следующем сезоне?
— И потерять отличный урожай богатых холостяков этого года? Нет, я уже все решил. Она поедет сейчас.
Теперь причина его поспешности стала ей ясна. Граф хотел, нет, ему требовалось найти мужа для младшей дочери. И как можно скорее. А это значит, что финансовое положение у него хуже, чем обычно.
Для Элинор не было секретом, что поместье заложено, что граф задолжал всем — от слуг до торговцев. Правда, он какимто непонятным образом ухитрялся добывать средства, чтобы отчасти расплатиться с наиболее агрессивными кредиторами, но семья все равно пребывала в безвыходном положении. Видимо, чтото произошло. Но если бы Элинор и выяснила, зачем графу так срочно понадобились деньги, это не изменило бы его планов.
Он собирается выдать Бьянку за того, кто принесет ему наибольшую выгоду. И разумеется, не позволит, чтобы такая мелочь — вроде чувств дочери к ее будущему мужу — повлияла на его решение.
Но Бьянка счастливо улыбалась, не сознавая, какую судьбу готовит ей отец.
— Мы едем в Лондон! Разве ты не рада, Элинор? Прошло уже столько лет с тех пор, как ты была в обществе.
— При чем здесь Элинор? — Граф пренебрежительно взглянул на старшую дочь. — Бьянка, я приехал забрать в Лондон тебя, а не твою сестру.
— Почему она не поедет с нами? — расстроилась Бьянка.
— Она там не нужна.
Элинор закусила губу, пытаясь выглядеть спокойной. Граф не спорил с дочерьми. Он приказывал, они повиновались. Однако с соответствующим подходом его можно было уговорить.
— Конечно, Элинор должна поехать, — дрожащим голосом сказала Бьянка. — Я пропаду без нее. Пожалуйста, папа!
Граф опять перевел неодобрительный взгляд на старшую дочь, и Элинор вскинула голову. Ради неопытной Бьянки ей очень хотелось поехать в Лондон. Опекать ее там. Что станет с ее любимой сестрой, если она не сможет о ней позаботиться? Какого мужа граф выберет для младшей дочери? Элинор не доверяла ни его рассудительности, ни его побуждениям.
— Если ты меня возьмешь, я могу служить ей компаньонкой, — спокойно произнесла она.
— Пожалуйста, скажи «да», папа, — умоляла Бьянка, опускаясь на колени перед его креслом.
Хотя ей было тягостно видеть унижение сестры, Элинор молчала. Наконец граф поднял бровь и равнодушно заявил:
— Если ты этого хочешь, Бьянка, твоя сестра может поехать с нами. При условии, что она будет полезной.
Питер Доусон с изящной легкостью перетасовал колоду и умело сдал карты. Сидя напротив друга, Себастьян приказал себе выглядеть расслабленным и спокойным. Ведь джентльмены просто играли в карты, и если бы он казался озабоченным или возбужденным, это могло вызвать подозрения.
В отличие от переполненного, душного бального зала герцога Уоррена игровая комната была раем для джентльменов, которым требовался отдых после танцев и бесед. Из пятерых игроков Себастьяна интересовал только один — граф Хетфилд.
Похоронив бабушку, он через несколько дней вернулся в Лондон и обнаружил, что графа там нет. Две недели он провел в беспокойном ожидании, пока не узнал хорошие новости: четыре дня назад граф наконец приехал. Рассчитывая, что тот должен появиться в обществе, Себастьян посетил уже три суаре и с некоторым удивлением встретил его на балу у герцога.
— Карты, джентльмены? — спросил Доусон.
Сэр Чарлз отказался, лорд Фарбер взял одну, граф сразу две и затянулся сигарой. Он выглядел моложе, чем предполагал Себастьян, и далеко не таким дурным с виду. Он поклялся бабушке избегать встречи с Хетфилд ом и держал слово, опасаясь, что потеряет самообладание.
Но теперь Себастьян, к своему удивлению, безучастно смотрел на человека, который довел его мать до самоубийства и навсегда изменил его жизнь. Может, потому, что план его мести был настолько простым?
Себастьян выбрал честный способ — дуэль с графом. Хотя общество не одобряло поединков, для всех джентльменов они служили средством защитить свою честь и добиться справедливости.
