конец поэтическому настрою.
Ее костюм для верховой езды был из дорогой ткани и хорошо сшит, но давно вышел из моды, а зеленый цвет ей совершенно не шел. Шляпка тоже была дорогая, но крайне безвкусная. Алистер удивился, как может женщина, которая явно знает толк в качестве, не иметь вкуса и не разбираться в моде?
Возможно, это несоответствие, а также необходимость подавлять собственные эмоции, объясняли тот факт, что, когда она, вместо того чтобы развязывать ленты, стала затягивать их, это вызвало у него непонятное раздражение.
– Поэтому прошу вас рассматривать отсутствие моего отца как причуду или особенность характера, а не как оскорбление. – Она резко дернула за ленты своей шляпки, но лишь окончательно затянула и воскликнула: – Провались ты!
– Разрешите помочь вам, мисс Олдридж, – предложил Алистер.
Она отступила на шаг:
– Спасибо, но не понимаю, зачем нам обоим усложнять жизнь из-за какой-то ленты.
– И все-таки я настаиваю, – сказал он, приближаясь к ней. – Вы только все ухудшаете, поскольку не видите, что делаете.
Она опустила руки и напряженно замерла на месте.
– Прошу вас, поднимите подбородок, – попросил Алистер.
Она подчинилась, уставившись куда-то в сторону. Ее длинные ресницы имели более темный оттенок, чем волосы, щеки покраснели от смущения.
Алистер заставил себя опустить взгляд, на мгновение задержался на ее губах и сосредоточил внимание на туго затянутом узле. Ему пришлось наклониться совсем близко, чтобы сообразить, как его развязать.
Он тут же ощутил запах, не имеющий отношения к влажной шерстяной одежде: ни с чем не сравнимый аромат женщины, и сердце его учащенно забилось.
Стараясь подавить волнение, он попробовал ослабить узел с помощью безупречно наманикюренного ногтя, но лента была влажной и узел не поддавался, да и физическое состояние из-за ее близости не способствовало успеху.
Он выпрямился и заявил:
– Видимо, ситуация безнадежная. Придется прибегнуть к хирургическому вмешательству.
Позднее он понял, что ему следовало бы порекомендовать ей послать за своей служанкой, но в тот момент его внимание было поглощено созерцанием ее нижней губы, прикушенной ровными белыми зубками.
– Ладно, – глядя куда-то поверх его головы, согласилась Мирабель. – Оторвите или отрежьте ее – только поскорее. Она не стоит всей этой возни.
Алистер вынул перочинный нож и аккуратно разрезал ленту. Он бы с радостью разрезал на куски и ее шляпку, швырнул на пол и растоптал, а заодно пригвоздил бы к позорному столбу модистку, соорудившую это чудовище, но вместо этого отошел на некоторое расстояние, убрал нож и приказал себе успокоиться.
Мисс Олдридж стащила с головы шляпку, посмотрела на нее и, небрежно швырнув на ближайшее кресло, вновь одарила его лучезарной улыбкой.
– Так-то лучше! Я уж было подумала, что мне придется носить ее всю оставшуюся жизнь.
Облако огненных волос и улыбка сбили мысли Алистера, словно кегли в кегельбане, но он решительно водворил их на место.
– Искренне надеюсь, что вам это не грозит.
– Извините, что обременила вас всеми этими пустяками: вы и без того зря потратили время, приехав сюда. Кстати, откуда вы приехали?
– Из Матлок-Бата, не так уж далеко отсюда: всего несколько миль. – Хотя ему показалось, что не меньше двадцати – по грязной дороге да еще под ледяным дождем. – Ничего страшного. Приеду в другой день, когда ему будет удобно.
И тогда, когда где-то в другом месте задержится она.
– Если не приедете в виде какого-нибудь дерева с непроизносимым названием, то снова зря потеряете время, – предупредила мисс Мирабель. – Если даже вы случайно застанете моего отца дома, то все равно не сможете с ним поговорить.
Алистер не понял, что она имеет в виду, но не успел спросить, потому что в комнату вошли двое слуг с подносами, ломившимися от еды, которой хватило бы на целую роту драгун.
– Пока вы перекусите, – заметила дамочка, – я ненадолго исчезну, чтобы немного привести себя в порядок. А потом, если пожелаете, расскажете, какое дело привело вас сюда. Возможно, я сумею вам помочь.
Алистер решил не оставаться с ней наедине. Ее улыбка выбивала его из колеи.
– По правде говоря, мисс Олдридж, дело не такое уж срочное. Лучше я приеду в другой день, поскольку некоторое время еще побуду в этом районе.
Пробудет столько, сколько необходимо. Он обещал решить эту проблему и не вернется в Лондон, пока не выполнит данного обещания.
– В какой бы день вы ни приехали, будет то же самое, – сказала она, глядя в пол. – Вы можете встретиться с отцом, но он не станет даже слушать вас, если только вы не имеете отношения к ботанике.
– Простите, не понял…
– Я знаю, что вы служили в армии, но, возможно, сейчас занимаетесь чем-то другим. Вы не ботаник?
– Не имею к этому ни малейшего отношения.
– В таком случае он даже слушать вас не пожелает, – сказала она, направляясь к двери.
Алистер вдруг пожалел, что не позволил ей удавиться на ленточках ее шляпки.
– Мисс Олдридж, я здесь не просто так. Мне пришло письмо от вашего отца, в котором он не только выражает заинтересованность в моем проекте, но и демонстрирует отчетливое понимание результата. Трудно поверить, что человеку, написавшему это письмо, было бы нечего мне сказать.
Мирабель повернулась и удивленно уточнила:
– Мой отец вам написал?
– Да, причем сразу же ответил на мое письмо.
После долгого молчания она произнесла:
– Вы сказали, что речь идет о каком-то проекте. Он никак не связан с ботаникой?
– Нет. Речь идет о канале.
Она слегка побледнела и уточнила:
– Канал лорда Гордмора?
– Значит, вы слышали об этом?
– Да кто не слышал?
– Только мне вот кажется, в отношении планов его сиятельства существует некоторое недопонимание.
Она скрестила на груди руки и повторила:
– Некоторое недопонимание.
– Я приехал, чтобы внести в это ясность, – сказал Алистер. – Лорд Гордмор в настоящее время болен, у него грипп, но я, как его партнер в этом проекте, знаком с мельчайшими подробностями и, уверен, сумею рассеять все сомнения вашего отца.
– Если вы думаете, что мы всего лишь в чем-то сомневаемся, то глубоко заблуждаетесь. Мы – а я уверена, что говорю от большинства землевладельцев Лонгледжа, – решительно протестуем против строительства канала.
– При всем моем уважении, мисс Олдридж, уверен, что предложение было неправильно понято и что джентльмены из района Лонгледжа справедливости ради дадут мне возможность разъяснить ситуацию. Поскольку ваш отец самый крупный землевладелец в округе, я хотел сначала поговорить с ним. Ведь отношение ваших соседей к этому проекту во многом зависит от того, как его воспримет он.
Уголки ее губ чуть приподнялись, сделав девушку похожей на отца.
– Ладно, мы его поищем, но сначала дайте
