— Вы уже сделали одну такую попытку, бросив в меня саквояж. Я бы сейчас, возможно, лежал без чувств на земле, а вас бы арестовали за нанесение телесных повреждений.
Петрина скорчила забавную рожицу и лукаво улыбнулась:
— А я бы не стала ждать, пока меня арестуют. Я бы убежала.
— Вот это, пожалуй, у вас получается лучше всего.
— Во всяком случае, для первого раза неплохо, не правда ли? Я почти подъезжаю к Лондону, и везут меня самые замечательные лошади, и сижу я рядом с…
Тут она запнулась и посмотрела на графа — кажется, впервые за все это время. Она увидела искусно завязанный белоснежный галстук и высокие воротнички, великолепный дорожный сюртук из серого твида, прекрасно сидящие желтые панталоны и высокую шляпу, сдвинутую несколько набок, так что были видны темные пряди волос.
— Я знаю, кто вы. Вы богатый прожигатель жизни, и я всегда мечтала познакомиться с таким, как вы.
— Вместо того, чтобы рассуждать, кто я такой, я бы хотел услышать от вас ответ на мой вопрос: как зовут вашего опекуна и как ваше полное имя?
— Очень хорошо, я рискну, — ответила Петрина. — Ведь если это обернется плохо для меня, я всегда смогу скрыться от вас так, что вы меня никогда не найдете.
— Но тогда вы не сможете стать притчей во языцех, как собираетесь.
Она усмехнулась:
— А вы за словом в карман не лезете. Мне нравится, когда вы говорите колкости.
Граф славился большим остроумием, его bon mots[1] подхватывались завсегдатаями клубов, и сейчас эта наивная похвала заставила его саркастически усмехнуться, но он промолчал, ожидая ответа на свой вопрос.
— Ладно, все в порядке! — вздохнула Петрина. — Мой ужасный, жестокий, отвратительный опекун — граф Стэвертон!
«Так я и думал!» — мелькнуло у графа в голове.
Обрывочные сведения теперь выстроились в четкой последовательности и обрели смысл.
Медленно, растягивая каждое слово, он проговорил:
— А вы, значит, девица Линдон, и вашего отца звали «Счастливчик Линдон»?
— Как вы узнали? — вытаращила глаза Петрина.
— Потому что именно мне выпало несчастье быть вашим опекуном.
— Не верю! Это невозможно! Вы для этого, во-первых, не такой уж старый…
— Но минуту назад вы мне сказали, что я слишком стар.
— Но я думала, что вы немощный, седой и ходите с палочкой!..
— Сожалею, что разочаровал вас.
— А если вы действительно мой опекун, то что вы сделали с моими деньгами?
— Уверяю вас, насколько мне известно, они в полной целости и сохранности.
— Тогда почему… почему же вы так ужасно вели себя по отношению ко мне?
— Сказать откровенно, я совершенно забыл о вашем существовании, — отвечал граф.
Он заметил, что от этих слов Петрина вся сжалась, и, почувствовав угрызения совести, стал объяснять:
— Так получилось, что я был за границей, когда ваш отец умер. А когда вернулся, то у меня было очень много личных дел: я только что унаследовал отцовский титул, его земли и состояние. Боюсь, я был слишком занят своими делами, чтобы вникать в ваши.
— Но это вы сказали поверенному, что я должна на каникулы ездить в Харрогит и жить там в обществе кузины Аделаиды!
— Я ему поручил делать все как можно лучше, но по его усмотрению.
— Но вы знали папу?
— Мы с вашим отцом служили в одном полку, и перед сражением под Ватерлоо многие из нас написали завещания. Те, у кого были жены и дети, просили взять их под свое покровительство кого-нибудь из друзей.
— Но папа был старше вас!
— И даже намного, — согласился граф. — Но мы часто играли в карты, и оба очень любили лошадей.
— И поэтому, раз вы умели управляться с лошадьми, папа решил, что и со мной вы так же хорошо справитесь! — с горечью заметила Петрина. — Надеюсь, что, будучи сейчас на небесах или где бы то ни было, он видит, как прекрасно вы исполняете свои обязанности.
— Я был очень удивлен, что ваш отец так и не изменил завещание.
— Наверное, он не нашел более подходящего человека. Да и смерть его была неожиданной.
— Да, конечно. Это был несчастный случай?
— Однажды, возвращаясь домой после дружеской попойки, он побился с кем-то об заклад, что спрыгнет с очень высокой стены. Ну и…
— Мне жаль!..
— Я его любила, хотя он часто бывал очень непредсказуем в своих поступках.
— А ваша мать?
— Она умерла во время войны, когда папа служил в армии Веллингтона.
— И из родственников осталась только кузина Аделаида?
— Да, кузина Аделаида, — подтвердила Петрина изменившимся тоном. — И никто, кроме вас, не счел бы ее подходящей спутницей для молодой девушки.
— Очевидно, я должен предоставить выбор компаньонки вам самой? Что ж, если вы не будете меня раздражать, я позволю вам сделать это!
Петрина подозрительно взглянула на графа:
— Вы собираетесь вывезти меня в свет?
— Полагаю, это мой долг, но признаться, Петрина, у меня нет ни малейшего желания этим заниматься. Не представляю, что я должен делать, имея на своем попечении дебютантку, особенно такую, как вы.
— Но я не желаю выезжать в свет. Я хочу стать «божьей коровкой»!
— Если я еще хоть раз услышу об этом, — твердо заявил граф, — я вас как следует отшлепаю. Подозреваю, что к такому методу вашего воспитания не прибегали, а жаль!..
— Если вы будете так со мной разговаривать, то я сию минуту сбегу, и вы меня никогда больше не увидите!
— Тогда я растрачу ваше состояние, тем более что вы уже меня в этом обвинили.
— Неужели вы еще ни разу не поддались этому искушению?
— Разумеется, нет. Я, между прочим, чрезвычайно богатый человек.
— Тогда я желаю, чтобы все, чем я владею, было в моем распоряжении, и немедленно!
— Вы, очевидно, получите половину, когда вам исполнится двадцать один год, а остальные — в двадцать пять или все сразу, если выйдете замуж.
Петрина топнула ногой.
— Вы повторяете мои собственные слова! Я слишком поздно узнала, кто вы такой. Как жаль, что я не дождалась Джеба!
— Какое бы это было счастье! — съязвил граф. — Но, увы, вам не повезло: вы угодили в объятия вашего ненавистного опекуна. И как в волшебной сказке, я взмахнул жезлом, и вы прибыли в Лондон. И теперь вы можете поклониться королеве в Букингемском дворце и, если пожелаете, принцу-регенту. Во всяком случае, вы можете рассчитывать на благосклонное внимание высшего общества.
— И все это лишь потому, что мой опекун — вы?
— Не только. Ведь вы вдобавок богатая наследница!
— Но я не собираюсь выходить замуж, даже если вы найдете мне подходящего мужа.
— Если вы полагаете, что я стану поощрять вашу склонность к приключениям, вы сильно ошибаетесь! Я найду вам компаньонку, а так как у меня очень большой дом, то, очевидно, некоторое время вам придется пожить у меня. Если же вы станете надоедать или утомлять меня, то я сниму вам отдельный дом.
