Барбара прыснула со смеху, но тут же замолчала и оборвала сестру.
– Тс-с. – Подталкивая Констанцию, она отвела ее в спальню. – Ложись спать.
– А ты не пойдешь на галерею?
– Нет, нет, не пойду. Ложись.
– Да что случилось, Барби?
– Ничего не случилось. Залезай в постель. – Она затолкала сестру в кровать и укутала одеялом.
– Барби, чего ты такая злая?
– Да не злая я, не злая. Спи.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Барбара тоже забралась в постель. Она лежала, уставившись на розовые блики на потолке, которые отбрасывала красная стеклянная ваза, служившая подставкой для ночника. Дядя Томас проделывал такое с мисс Бригмор, а она позволяла ему. Это же грех. Мисс Бригмор сама говорила, что это грех. Но лежала спокойно с закрытыми глазами. Внезапно Барбара вздрогнула всем телом, перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. Ей удалось прогнать из сознания образы дяди и мисс Бригмор, но их место заняли воспоминания об играх леди и джентльменов, которые она наблюдала с галереи и балкона. Барбара поняла, что существует какая-то связь между теми играми и сценой, свидетелем которой она только что стала. Ее дядя плохой человек, мисс Бригмор тоже плохая. Все леди и джентльмены плохие, хорошие только Мэри Пил, Конни и она сама. Лучше бы сегодня лед провалился на озере и она бы утонула.
– Эй, мой мальчик, какого черта тебе надо, что ты будишь меня в такую рань? – Томас Моллен перевернулся на другой бок, поправил ночной колпак и, прищурившись, посмотрел на часы. Десять минут седьмого. Ради Бога! Что случилось?
– Мне надо поговорить с тобой, отец. – Дик Моллен присел на край огромной кровати и, наклонившись вперед, произнес напряженным голосом: – Я в безвыходном положении. Я… мне немедленно нужно две тысячи. Это вопрос жизни и смерти.
– Ох! – Томас откинулся на мягкие подушки и воздел руки к потолку. – Вопрос жизни и смерти, ему срочно понадобились две тысячи. – Он с тревогой посмотрел на сына и уже серьезным тоном спросил: – Что случилось?
– Я проиграл.
– Но ты всегда проигрываешь.
– Неправда.
– Ладно, я хочу сказать, что ты проигрывал и раньше… но это не было вопросом жизни и смерти. – Томас снова взглянул на часы. – Ты являешься ко мне в десять минут седьмого утра и требуешь две тысячи! Уму непостижимо! – Он сел на постели и, уже окончательно проснувшись, уставился на сына. – Ну, рассказывай.
– Я совершил ошибку.
– Что?
– Я же сказал, что совершил ошибку.
– То есть шельмовал?
– Нет, я же говорю…
– Да, черт побери, шельмовал. Играя против таких парней, как Ленокс и Уир, надо иметь крепкие нервы, чтобы шельмовать. Ты, наверное, рехнулся.
– Я… я не шельмовал. Просто допустил небольшую ошибку.
– Эй, послушай. – Томас многозначительно потряс кулаком. – Я тертый калач, и не пытайся пудрить мне мозги, мой мальчик. Если две тысячи понадобились тебе немедленно, значит ты шельмовал. Кто на тебя давит?
– Уир.
– С него станется, с этого ублюдка!… Ладно, а если не отдашь?
Дик опустил голову.
– Он опозорит меня на весь город… да и вообще повсюду.
– У него есть доказательства?
– Ленокс подтвердит его слова.
– Господи, мальчик мой, ну и дружков ты себе подбираешь. Сколько всего ты им должен?
– Четыре тысячи. Но Ленокс подождет.
– Черт побери, они оба подождут. Успокойся, я сам все улажу.
– Нет! Ты не уладишь! – Дик ухватил отца за плечи и с силой уложил на подушки. – Помоги мне выпутаться! Я обещаю, что это был последний раз. Клянусь Богом!
– Это я уже слышал. Убери от меня свои лапы. – В голосе отца прозвучала угроза, и сын поспешно убрал руки. Томас медленно сел и спустил ноги на пол. Несколько минут, не меняя позы, он массировал пальцами лицо, а потом заявил спокойным тоном: – Вот что я тебе скажу. Я все время выручал тебя из подобных ситуаций, не хотел лишать тебя удовольствия и расстраивать Бесси. Но сейчас я и сам по уши в долгах, у меня нет и четырех сотен, не то что четырех тысяч.
Отец и сын уставились друг на друга. Молчание нарушил Томас.
– Ты можешь решить свои проблемы, женившись на Фанни. Я понимаю, у нее слишком длинные зубы, однако ты будешь не первым мужчиной, который женится на женщине старше себя на пять лет. Я тебя не заставляю, но другого выхода просто не вижу. Ты уже попросил ее остаться на…
У Дика вырвался крик, скорее похожий на стон.
– Да! Попросил, но, Боже мой, не потому, что хочу жениться на ней. На ней же клейма ставить негде.
Не обращая внимания на горячность и презрительный тон сына, Томас спокойно возразил:
– Возможно, но у нищих нет выбора. Она – наша единственная надежда. Я скажу тебе еще кое-что, мой мальчик, только слушай очень внимательно. Если ты не женишься на ней, это будет означать крах всей нашей семьи. Все рухнет, черт побери.
Повисла долгая пауза.
– Так… так уж и все? – спросил Дик полушепотом. Судя по выражению лица юноши, невероятное заявление отца буквально потрясло его.
– Да, именно это я и хотел сказать. Последние десять лет я спасался тем, что брал деньги в долг. И продержался столько времени лишь за счет того, что пускал пыль в глаза. Чтобы получить в долг, надо делать вид, что ты состоятельный человек. Но теперь, мой мальчик… – Томас тяжело вздохнул. - …Я устал плыть против течения. Никогда не думал, что мне придется признаться в этом. Но так оно и есть. – Он слегка похлопал себя по большому животу. – Должен тебе сказать, я утратил былой интерес к жизни.
– Что-то не заметно, – съязвил Дик.
– Может, и не заметно, да я и не жалуюсь на жизнь. И хоть у меня огромный опыт, твердо я уяснил для себя только одно: за все надо платить. Рано или поздно за все приходится платить…
– Ох, заткнись, ради Бога! Заткнись! – Дик вскочил с постели и прижал ладонь ко лбу. – Прекрати читать проповеди, да еще в такой момент. Философствование в твоих устах звучит как шутка. И не философия мне нужна. Неужели ты не понимаешь, что эти двое могут сделать со мной? Да я не посмею появиться ни в одном клубе. – Дик скрестил руки на груди, зажав ладони под мышками, как это делают мальчишки, пытаясь согреть замерзшие пальцы. Тело его медленно покачивалось взад и вперед, и это его жалкий вид, лишенный всякого достоинства, заставил Томаса отвернуться. Помолчав несколько минут, он произнес:
– Если я поговорю об этом с Фрэнком, ты обещаешь, что сделаешь Фанни предложение до их отъезда? – Не дождавшись ответа, он поднялся на ноги. – Что ж, дело твое. Но это единственный выход. В данной ситуации ты теряешь больше, чем я, подумай об этом.
Томас вновь взглянул на сына, тот стоял, уронив голову на грудь и безвольно опустив руки.
