Рукой, свободной от подноса с конвертом, Рауль поправил бордовый камзол — в таких камзолах ходили все слуги маркиза Филиппа — и постучал в дверь. Дождавшись разрешения войти, он проскользнул внутрь.
— Что случилось, Рауль? — спросил Филипп, натягивая халат на обнаженное тело. — Не вставай, дорогая, — он махнул рукой лежащей в кровати темноволосой женщине. Она, улыбнувшись, послушно накинула на себя покрывало.
— Вам письмо, месье, — невозмутимо ответил Рауль, привыкший к такому поведению своего господина.
Глаза маркиза радостно вспыхнули. Филипп взял в руки конверт и вскрыл его. Быстро пробежавшись глазами по написанным ровным почерком буквам, он разочарованно вздохнул, а потом улыбнулся.
— Сколько же сил у этого старика? Я думал, что он давно лежит на смертном одре, а тут оказывается… — пожав плечами, д’Эрлеви сел за письменный стол. Достав бумагу, он обмакнул перо в чернила и набросал несколько строк. — Запечатай и отправь.
— Слушаюсь, месье, — Рауль проследил за тем, как конверт, отправленный легким движением руки, мягко опустился на поднос. — Приготовиться к путешествию, месье?
— Да, — подтвердил Филипп, направляясь к кровати и стягивая халат. — Ты знаешь, что нужно брать. А теперь иди.
Поклонившись, преданный слуга маркиза д’Эрлеви оставил своего господина за его любимым занятием.
— Ты ждал письма от кого-то другого? — целуя Филиппа, спросила женщина.
— Нет, Полин, с чего ты взяла?
— Просто, ты показался мне разочарованным.
Оторвавшись от груди женщины, Филипп посмотрел в глаза Полин.
— Признаюсь, я думал, что письмо пришло от другого человека, — маркиз начал целовать живот куртизанки, спускаясь ниже.
— Женщины? — не унималась она, приподнимаясь на локтях.
— Да. А это так важно? — д’Эрлеви уже скрылся под одеялом, раздвигая ей ноги и целуя между ними.
— Совсем… ох! — выдохнула Полин и откинулась на подушки, расслабляясь. — Совсем нет.
— Спасибо за прекрасное утро, Полин, — покусывая мочку уха собеседницы, прошептал Филипп.
Женщина стояла и кокетливо посмеивалась, пока маркиз отсчитывал серебряные монетки в ее маленькую ладошку.
— Это тебе спасибо за щедрую плату.
— Какие услуги, такая и плата, — улыбнулся он, целуя ее в щеку.
— Месье, к вам гостья, — раздался голос пожилого дворецкого.
— Кто? — оборачиваясь, спросил Филипп.
— Графиня дю Сорель, месье.
— Проводи даму через другую дверь, Морис, мои гостьи не должны встретиться. А потом, пожалуйста, проводи графиню сюда, — отдал он распоряжение, подталкивая Полин к выходу. — До завтра, милая.
— Графиня? Могу я ее увидеть? — с любопытством поинтересовалась куртизанка.
— Боюсь, что нет, — мягко ответил Филипп. — Не в этот раз.
Разочарованно надув губки, Полин покорно последовала за пожилым прихрамывающим Морисом. Когда они вышли, маркиз быстро натянул панталоны и сорочку с кружевными манжетами и воротом, сверху накинул халат. Вздохнув, он сел в кресло, перекинув одну ногу через подлокотник и, приняв скучающий вид, стал ожидать графиню. Заслышав шаги, он взял с небольшого белого столика, по краям столешницы которого проходил витиеватый золотой орнамент, кувшин и плеснул в бокал вина. В дверях появилась Элиан, прекрасная, впрочем, как и всегда. На графине красовалось темно-красное платье, с поясом из рубинов, длинными кружевными рукавами и высоким воротником.
— Чем обязан столь приятному визиту? — поигрывая бокалом, Филипп встал с кресла и подошел к графине. Элиан сделала шаг назад, когда он попытался поцеловать ее.
— Ничем особенным, — проговорила она. — Вы получили приглашение?
— От герцога? О да, — последовал равнодушный ответ. — Как продвигается дело с моей сестрой?
Неглубокая складка пролегла меду изящными дугами бровей Элиан.
— Она очень мила, — уклончиво сказала графиня. Она сделала несколько шагов к столику.
Маркиз д’Эрлеви услужливо подал ей бокал и предложил фрукты. Получив отказ, он взял ветку винограда и губами стал отрывать ягоды от веток.
— Да, она очаровательна, — согласился Филипп. — Не будь она моей сестрой…
Графиня кашлянула.
— Так, — продолжил он. — Я вижу, что, для вашего же блага, она вам приглянулась.
— Она очень мила, — повторила Элиан. — Кстати, она тоже приглашена к герцогу.
— Да, я знаю, Беатрис периодически пишет мне.
Графиня дю Сорель улыбнулась.
— Кстати, по поводу писем! — довольно начала она. — Моя дорогая кузина Жозефина, — при упоминании мадам де Блесси, маркиз нахмурился. — Недавно поделилась со мной, что пишет вашей тетушке.
— Они давние знакомые, — Филипп пожал плечами. — Почему меня должно это волновать?
— Вы ведь любите свою тетушку, и всегда старались уберечь ее от, — Элиан задумалась. — От неприятных вестей, которые могли бы ее сильно разочаровать.
— Это правда, — подтвердил он.
Д’Эрлеви действительно любил свою тетушку Изабель, милую пожилую женщину, которая заботилась о нем и сестре, после смерти их матери, не оправившуюся после рождения мертвого ребенка. А через несколько недель пришла весть о гибели отца во время войны с Англией из-за испанского наследства. После Беатрис устроили воспитываться в монастырь, чтобы воспитать из нее благородную даму. Изабель осталась одна, когда несколько лет назад дядя Филиппа и Беатрис неудачно упал с лошади и так и не очнулся. Сейчас тетушка проживала в своем замке, с большим количеством прислуги, ни в чем не нуждаясь. Детей у нее не было, и всю свою материнскую любовь она отдавала отпрыскам своей сестры.
— Милая Жозефина ведет регулярную переписку с мадам Изабель, рассказывая ей о… — графиня сделала паузу.
— О чем? — спросил Филипп, напрягаясь.
— О ваших, скажем так, подвигах.
На лицо маркиза легла тень. Так вот почему тетя в последнее время настойчиво просила его приехать погостить, она хотела, чтобы он покинул город. Д’Эрлеви почувствовал жгучую неприязнь к Жозефине де Блесси. Выругавшись в ее адрес, он скрестил руки на груди и отвернулся, обдумывая сказанное графиней. Повисла тишина. Элиан потягивала вино из бокала, ожидая реакции Филиппа. Он обернулся, его губы растянулись в хищной улыбке.
— Вам еще нужна помощь с Эвет де Блесси? — спросил он.
— Да, — кивнула дю Сорель, обрадованная его вопросом. — Мне нравится ход ваших мыслей.
— У нас впереди будет целая неделя. Каждый из нас будет занят своей женщиной.
Элиан поджала губы, подумав, что фраза, брошенная Филиппом про «своих женщин» довольно интересно звучит.
