Она спокойно посмотрела на него, затем медленно поднялась, надела через голову сорочку, потом взялась за блузку. Он чувствовал себя ужасно неловко, натягивая брюки и пытаясь застегнуть их одной рукой. Тем не менее он был благодарен, что она не сделала попытки помочь ему.
Они молча оделись в такой свинцовой тишине, что он подумал, они сейчас оба задохнутся. Он не стал надевать рубашку, промокшую от пота после скачки. Мэри Джо оделась, подошла к нему и дотронулась до орла на его ожерелье.
— Он тебе подходит, — сказала она. — Ты сам напоминаешь орла. Свободного и неукрощенного. — Она провела пальцем по семи острым концам, окружавшим орла. — Что они означают?
— Это знак индейцев, — грубо ответил он. — Тебе в самом деле интересно? — Ему вдруг захотелось обидеть ее.
— Да.
Его охватили сомнения, но было видно, что она говорит совершенно серьезно. Уэйд пожал плечами.
— Четыре острия означают север, юг, восток и запад. Два для неба и земли.
— А седьмое?
— Это для самого человека. Юты верят, что человек и земля едины. Они почитают небо и землю, растения и животных. Убивают только если это необходимо для выживания, но и тогда бормочат извинения животному или растению.
Она молчала. Ей хотелось сказать ему, что она поедет с ним, но не смогла. Ей хотелось сказать ему, что она понимает, но и это она не смогла. Она не понимала. И, наверное, уже никогда не поймет.
— Я хочу понять, — произнесла Мэри Джо.
— Ты не сумеешь, — возразил он. — Мне не следовало даже просить тебя поехать. Ты не можешь понять, что у них отняли. Их землю, их охотничьи угодья, их бизонов, их достоинство. А у них действительно есть достоинство и честь, даже в большей степени, чем у белых. Юты стараются изо всех сил ужиться с белыми, без конца уступают им новые земли, а правительство все равно давит на них. И продолжает давить и отбирать, а люди, вроде тех трех старателей, продолжают спокойно убивать, зная, что правительство и пальцем не пошевелит. Индейцы для них это те же животные, которых можно истребить, вырезать, как бизонов. — Он замолчал, потом тихо добавил: — Как моего сына.
Она отступила, словно ее обожгли его слова, но прежде чем успела что-то сказать, они оба услышали лай Джейка, возвестивший о возвращении Джеффа и работников.
Мэри Джо посмотрела на блузку, словно для того, чтобы удостовериться, на месте ли все пуговицы. Она откинула со лба волосы, обвязала косу лентой. Но лицо ее раскраснелось, а губы вспухли. Уэйд заметил это. Могли заметить и остальные.
— Уэйд!
Снаружи раздался голос Джеффа, и Уэйда охватила незаслуженная радость. Смерть сына оставила в нем пустоту, которая никогда не заполнится, но искренняя привязанность Джеффа уменьшала горе, делала его терпимым. Уэйд распахнул дверь, и в комнату влетел Джефф.
— Я боялся, что ты оставил нас.
— Я бы не сделал этого, не предупредив тебя, — мягко произнес он. — И не мог же я забрать твоего коня.
— Я знаю, но… — Джефф запнулся и метнул взгляд на мать, ожидая помощи.
Ей нечего было сказать. Видимо, она тоже думала, что он снялся с якоря, решил Уэйд, просто исчез из их жизни, как те, другие. Впрочем, ни у матери, ни у сына не было больших оснований доверять ему. Да им и не следовало этого делать.
— Вы получили клеймо? — вступила в разговор Мэри Джо.
Джефф расплылся в широченной улыбке.
— Да. «Круг Д». Такер говорит, я могу завтра посмотреть, а может даже и помочь. — Он был вне себя от возбуждения.
Мэри Джо так и застыла.
— Я не уверена…
Уэйд видел, как улыбка Джеффа померкла.
— Такер хороший работник, — сказал он, нарушив собственное правило не вмешиваться. — Он не допустит ошибки.
— Это опасно.
— Здесь все опасно, — сказал Уэйд. — Я тоже там буду завтра и проверю, чтобы с мальчиком все было в порядке.
— Но вы говорили…
— Я поеду послезавтра.
Джефф, весь сияя, повернулся к матери за разрешением.
— Ну ладно, — сказала она. — Ты голоден? Джефф снова заулыбался, широко и радостно.
— Как всегда.
— Тогда умывайся и ступай к столу. — Она посмотрела на Уэйда. — Вы присоединитесь к нам?
— Прошу вас, — заныл Джефф.
— Мне тоже нужно умыться.
А еще ему нужно было подумать, взять власть над своими чувствами, обуздать их, как он поступил много лет назад — пока однажды не вернулся в свою хижину. С того дня его обуяло неистовство.
Джефф улыбнулся и мигом шмыгнул за дверь. Мэри Джо повернулась к Уэйду.
— Спасибо, что не разочаровал его.
— А тебя?
Она улыбнулась, и ему показалось, будто из густых облаков выглянуло солнце.
— И меня.
Он поднес руку к ее лицу, погладил.
— Вы удивительная женщина, миссис Вильямс.
Она на секунду прижалась к его ладони, и этот жест доверия согрел ему душу. Хотя он и не заслужил его.
Глядя на Мэри Джо, Уэйд думал, как легко ему было бы забыть и Манчеса и Клея Келли. Но он понимал, что его залитое кровью прошлое навсегда опозорило его. И он не мог допустить, чтобы оно опорочило — или даже еще хуже, разрушило — тех, кому он был небезразличен.
— Я скоро приду, — сказал он.
Она все медлила, стараясь подольше остаться рядом с ним.
— Ты хотел завтра уехать в горы…
Он пожал плечами.
— Коню Джеффа нужно дать отдых. Я уеду на рассвете на следующий день.
Так у него будет шанс увидеть за работой Такера и Эда, судить об их опыте. И отдых ему был нужен не меньше, чем Кингу Артуру. Он пока полностью не восстановил силы, рука болела, да и нога тоже.
Но съездить в горы нужно было обязательно. Он добудет лошадей и быстро вернется на тот случай, если Клей Келли затеет какую-нибудь каверзу. Келли с легкостью обнаружит место его обитания. В городишке явно любили посплетничать, а последней новостью скорее всего было появление нового управляющего на ранчо, где хозяйствовала женщина.
Терзаемый долгом, он отвернулся от Мэри Джо. Он не хотел никаких обязательств, а теперь…
Он сам не понимал, как это все случилось. Вся его проклятая жизнь полетела в тартарары.
Ужин для Мэри Джо был сплошным мучением.
Ее тело разбудили, как и ее сердце, и она теперь не знала, что с этим делать.
Оба помощника испарились сразу после ужина, прошедшего в молчании. Ничего, только лучше запомнят, что ели, подумала она с насмешкой. Эд и Такер, и даже Джефф уплетали за обе щеки, сметая все с тарелок. Уэйд, напротив, был тих и насторожен.
Покончив с едой, работники поспешили уйти из дома, где им было явно не по себе. Уэйд тоже хотел ретироваться, но Джефф остановил его.
— В городе говорили об индейцах, что им следует убраться в Юту.
Уэйд сощурился и слегка сжал губы.
