Глава 22
Позже, обдумывая этот разговор, Кэтрин радовалась, что во время путешествия Дмитрий держался подальше от нее, а его место заняли Владимир и Маруся, так что эта поездка превратилась в увлекательное приключение. В присутствии Дмитрия она была не способна думать ни о чем, кроме него. Но с Марусей она могла отдыхать. Даже мрачное молчание Владимира не расстраивало ее и отнюдь не беспокоило его жену. Маруся постоянно щебетала о чем-то, без умолку рассказывая новые и новые истории.
Кэтрин узнавала все больше о людях, земле, деревнях и поместьях и… о Дмитрии. Некоторые вещи ей лучше было бы не знать, но стоило Марусе начать, как она уже не могла остановиться.
Пейзаж был ошеломляюще красив. Золотистые поля, луга, расцвеченные яркими полевыми цветами, веселые рощицы серебристых берез и угрюмые величественные сосны. Но самыми живописными были деревни с веселыми голубыми или розовыми домиками и одинаковыми красными крылечками. Кэтрин это показалось странным, но Маруся объяснила, что это военные поселения, выстроенные по приказу царя Александра графом Аракчеевым в Петербургской, Могилевской, Новгородской и Херсонской губерниях. Экипаж проезжал достаточно близко, чтобы она увидела детей в мундирах. Маруся, которая, по всей видимости, питала к этим поселениям особенную нелюбовь, добавила, что несчастных рекрутов берут в армию из крепостных на двадцать пять лет и обучают в основном розгами и. Шпицрутенами. В таких деревнях все жили по армейскому уставу, и беднягам приходилось нелегко. С ними обращались крайне жестоко и бесчеловечно. Поселения строились на месте обычных деревень. Дома сносились и заменялись одинаковыми строениями, а жителей превращали в солдат. Им приходилось даже обрабатывать поля в мундирах под звуки барабана.
— А женщины? — полюбопытствовала Кэтрин.
— Царь хотел, чтобы в мирное время солдаты жили с семьями и продолжали ради экономии выполнять крестьянскую работу. Поэтому женщины здесь, конечно, играют важную роль. Браки устраиваются по повелению военных властей. Здесь нет ни вдов, ни старых дев, но никому не позволено выбирать. Они обязаны выходить замуж за кого прикажут и производить на свет детей. А если женщина рожает редко, на семью накладывается штраф.
— Что же ждет этих бедных детей?
— С шести лет начинается военная муштра. И все делается по расписанию — уход за скотом, мытье полов, чистка пуговиц, даже кормление малышей грудью. За малейшее неповиновение — порка.
Кэтрин, не в состоянии поверить услышанному, только ахала:
— И люди соглашаются так жить?!
— Они всего-навсего — крепостные, рабы, и им все равно, кому подчиняться — господину или офицеру. Однако многие сопротивлялись, уходили в бега и скрывались в лесах. В Чугуевском поселении даже началось восстание, и военный трибунал вынес десятки смертных приговоров. Мятежников не расстреляли, а заставили двенадцать раз пройти сквозь строй из тысячи солдат. Более полутора сотен человек погибли под ударами шпицрутенов.
Кэтрин взглянула на Владимира, словно пытаясь найти подтверждение этой возмутительной истории, но он старательно игнорировал женщин, считая подобный предмет совершенно неподходящим для обсуждения. Но его жена была в своей стихии, особенно заполучив такую внимательную слушательницу. Кроме того, у нее была склонность драматизировать события, и у него не хватало духу помешать развлечениям Маруси.
— Александр лично следил за этими поселениями. Как и царь Николай. Но последний в отличие от брата по-настоящему военный человек и требует порядка, чистоты и размеренности. Князь рассказывал, что царь даже велел поставить походную кровать в дворцовую спальню и берет эту кровать с собой, когда объезжает империю, инспектируя войска. Князь Дмитрий несколько раз сопровождал государя, когда служил в императорской гвардии.
Кэтрин ничего не знала об этих отборных, привилегированных частях и о том, что Дмитрий когда-то служил в них, но Маруся быстро исправила упущение. И поскольку речь зашла о Дмитрии, интерес Кэтрин к беседе, естественно, значительно возрос, как, впрочем, и раздражение Владимира. Одно дело, когда жена сплетничает о князе со слугами, преданными барину, и совсем другое — обсуждать его дела с чужачкой, особенно с этой англичанкой.
Описав короткую, но блестящую военную карьеру Дмитрия, Маруся продолжала с гордостью рассказывать о его генеалогическом древе, восходившем к самому Рюрику, варягу, считавшемуся основателем государства Российского.
— Рюрик пришел из Скандинавии и поселился вместе с другими варягами на реке Днепр, став вождем одного из славянских племен.
— Вы имеете в виду викингов? — догадалась Кэтрин, удивленная, что не связала раньше эти два понятия. Дмитрий действительно чем-то походил на древнего викинга. — Ну конечно. Я должна была сообразить. Рост, цвет волос…
— Викинги, варяги — все одно и то же, но в России немного таких высоких людей, как наш князь. Правда, и царь Николай ему ростом не уступит.
В последующие дни, запертые в экипаже и предоставленные самим себе, Маруся и Кэтрин коснулись каждого возможного предмета беседы по крайней мере дважды. Кэтрин узнала о всех родных Дмитрия — о старшем брате Михаиле, погибшем на Кавказе, о сестрах и их семьях, о всех незаконных детях, к которым относились точно так же, как к законным, и о тетке Дмитрия, Соне, которая, если верить Марусе, была настоящей тиранкой. Для Маруси не было никаких запретов, даже когда речь шла о финансовом положении Александровых. Текстильные и стеклодувные фабрики, медные рудники, огромные поместья на Урале, где жили больше двадцати тысяч крепостных, летняя резиденция на побережье Черного моря, дворец на Фонтанке в Санкт-Петербурге, еще один — в Москве, Новосельцеве — и это далеко не весь список фамильных владений.
Кроме того, у Дмитрия было собственное огромное состояние, унаследованное от матери, не говоря о бесчисленных предприятиях, рассеянных по всей Европе, но о них Маруся знала немного. Зато Владимир, которому было все известно, предпочитал помалкивать. Маруся упомянула лишь о пяти судах, флорентийском замке, вилле во Фьезоле и загородном поместье в Англии и объяснила, что до гибели Михаила Дмитрий проводил гораздо больше времени за границами России, чем в самой стране.
Когда Маруся завела речь о крепостных, Кэтрин обнаружила, что порка и различные наказания широко применялись помещиками, чтобы добиться повиновения от крестьян. Теперь Кэтрин поняла, почему слуги Дмитрия были так свирепо преданы барину и предпочитали оставаться в его собственности, чем работать за нищенскую плату в ужасных условиях и жить в грязных лачугах.
