Джеймс, их верный лакей, стоял в тени, наблюдая за отъездом, и изо всех сил старался сохранять беззаботный вид. Пруденс увидела в его глазах тоску и поняла, что он слишком горд, чтобы попросить взять его с собой.
– Джеймс, мы не намерены тебя оставлять, – мягко сказала она. – Если хочешь, поедем с нами.
– Спасибо, мисс. Конечно, хочу! – проворно поклонился и помчался вверх по лестнице для слуг за своими пожитками.
– Трубочиста вы тоже пригласите? – пробормотал лорд Каррадайс, и Пруденс нахмурилась.
Но его взгляд был теплым, в нем светилось понимание и одобрение. Поэтому Пруденс объяснила:
– Джеймс был нашим единственным другом... – она подняла на Гидеона глаза, – до сих пор.
Ком в горле мешал ей говорить. В Норфолке многие знали об их положении, но притворялись слепыми, оставив пять девочек на милость жестокого, временами теряющего рассудок старика. Пруденс откашлялась и продолжила:
– Джеймс много раз рисковал собой, чтобы защитить нас, особенно Грейс. Мы не можем оставить его на растерзание дедушке.
– Конечно, нет, – нежно сказал Гидеон. – Если ваше первое имя Благоразумие, то второе – Верность. Так, мисс Имп?
Джеймс с узелком в руках спешил вниз. Бросив свои пожитки к остальному багажу, он уселся рядом с кучером. Хорошо, подумала Пруденс. Присутствие герцога весьма полезно, но силачом он не выглядит, к тому же его внимание в основном обращено на Чарити. Если Джеймс с ними, то для Грейс и близнецов он станет надежной защитой.
Сидевшие в карете сестры, казалось, уже не слишком тревожились, все они предвкушали волнующее путешествие.
Дворецкий угрюмо наблюдал за всеобщей суетой. Он дернул за рукав лорда Каррадайса и что-то тихо пробормотал. Пруденс вопросительно подняла брови.
– Ниблетт беспокоится, что мы с кузеном похищаем вас и половину слуг в придачу, – пояснил ей лорд Каррадайс. – Надеюсь, вы сумеете его убедить.
– Никто никого не похищает, Ниблетт, – заверила дворецкого Пруденс. – Мы уезжаем по неотложному семейному делу. Я оставила в гостиной письмо сэру Освальду. Пожалуйста, проследите, чтобы оно попало к нему в руки, когда он вернется. Я напишу, когда мы доберемся до цели.
– И где же она находится, мисс? – поинтересовался дворецкий.
– Я все написала, – расплывчато ответила Пруденс. Даже если бы она знала конечный пункт их путешествия, то не сказала бы об этом Ниблетту. Он из тех слуг, что любят посплетничать, и за грош выложит все дедушке.
– О, Ниблетту можно сказать, дорогая.
Пруденс отчаянно пыталась поймать взгляд лорда Каррадайса. Но он рассеянно смотрел в сторону.
– Мы с кузеном тщательно планировали эту поездку. Сначала мы заедем ко мне, поскольку мне нужно кое-что забрать. А потом мы отправимся в мое поместье. В Дербишир, – услужливо добавил он. – А оттуда на север, во владения моего кузена Динзтейбла, в далекую Шотландию. Пруденс застонала.
– Ниблетт не выдаст нас, моя дорогая, – уверил ее лорд Каррадайс. – Правда, Ниблетт? – Он протянул дворецкому сложенную банкноту.
Ниблетт важно поклонился, скрипучим голосом пробормотал согласие и без тени смущения сунул деньги в карман. Пруденс охватил страх.
– Лучше бы вы этого не делали, – сказала она, когда Гидеон помогал ей сесть в фаэтон. – Ниблетту нельзя доверить никакого секрета. Если кто-нибудь предложит ему самую ничтожную сумму, он все разболтает.
– Я уверен, что Ниблетт сделает именно то, что мы хотим. – Гидеон решительно взял ее за руку. – Доверьтесь мне, мисс Импруденс, я прекрасно разбираюсь в людях.
Пруденс его слова не убедили.
Надев перчатки, лорд Каррадайс взял в руки вожжи. Он кивнул кузену, тот ответил, и большая карета загромыхала по булыжной мостовой. Пассажиры замахали руками. Лорд Каррадайс окликнул грума, тот отпустил уздечку, вскочил на запятки, и фаэтон покатил к Провиденс-Корту.
Ниблетт ухмыльнулся и закрыл дверь.
В тот миг, как я увидел вас впервые,
Моя душа взметнулась вам навстречу,
Отдав меня вам в рабство навсегда.
У. Шекспир[11]
Колеса фаэтона грохотали по булыжной мостовой. Пруденс незаметно прижала руку к груди, у самого сердца тяжело покачивалось подаренное Филиппом кольцо.
Это он должен был помогать ей сейчас, а не лорд Каррадайс.
Это Филипп должен являться ей в ночных грезах и дневных мыслях, а не... лорд Каррадайс.
Когда они свернули в лабиринт узких улиц, газовые фонари на мгновение осветили его профиль. Пруденс сидела неподвижно, отстранившись от него, но всякий раз, когда высокий фаэтон покачивался, она легко касалась его плеча. Она старалась не обращать внимания на тревожное чувство, возникавшее после каждого мимолетного контакта, пыталась держать спину прямо, но это было непросто. На самом деле ей хотелось прильнуть к его руке, физически ощутить его силу и поддержку.
В стороне от главных улиц стояла пугающая тишина. Хотя они в этот час были не одни на улице, в открытой карете они были единственные. Пруденс вздрогнула, хотя ночь была не слишком прохладная.
Она немного откинулась назад, чтобы лучше видеть профиль лорда Каррадайса, и украдкой поглядывала на него, растревоженная своими мыслями. Несколько последних недель она делала все, чтобы выбросить его из своего сердца и ума. Пруденс постоянно твердила себе, что он легкомысленный и не заслуживает доверия, а она глупая, вероломная и порочная, как говорил дедушка.
Леди Джерси и другие предупреждали ее, что лорд Каррадайс всего лишь заигрывает с ней, пока не найдется более интересного развлечения. Ей говорили, что так всегда поступают скучающие светские люди: заведут себе какую-нибудь игрушку, а когда она наскучит, оставят ее без объяснения причин и при следующей встрече даже не узнают. Таков этот обманчивый мир.
И тем не менее сегодня она без колебаний доверила таким людям безопасность сестер и свою собственную: отъявленному повесе и его кузену, слывущему мизантропом. И сейчас она в темноте наедине с повесой и совершенно не страшится за собственную репутацию. Его присутствие и слова поддержки так успокаивают.
Кто бы мог подумать, что повеса превратится в источник силы и покоя? Было трудно устоять перед его уговорами прежде... А теперь становится еще труднее.
– Это далеко? – спросила она. Он искоса посмотрел на нее.
– Вы имеете в виду ювелира? Нет, это рядом, как раз за углом.
Серые рысаки замедлили бег и свернули на узкую улочку, где дома лепились друг к другу. Это был один из тех районов, где газового освещения не было. Если бы не фонари кареты, темнота была бы непроглядной. Ни в одном из домов не горело ни огонька.
